Я назвался настоящим именем, когда император того потребовал. Теперь же робко назвал и сценическое. Услыхав: «Лоренцо Смайт», император, всплеснул руками и захохотал. Это меня несколько задело:
– А вы разве слыхали обо мне?
– Слыхал ли?! Да я же один из вернейших твоих поклонников!
Он еще раз внимательно оглядел меня:
– Ну, вылитый Джо Бонфорт! Никак не могу поверить, что ты и есть Лоренцо!
– Однако я именно Лоренцо.
– Да я верю, верю! Помнишь ту комедию, ты там бродягу играл? Сначала корову пытался подоить – та ни в какую! А в конце хотел поужинать из кошачьей миски, да тебя кот прогнал!
Я подтвердил.
– Пленку, где это было записано, я до дыр протер! Смотрел – и смеялся, и плакал одновременно!
– Так и было задумано.
Поколебавшись, я добавил, что пастораль «Побродяжка» играл, подражая одному из величайших мастеров прошлого.
– А вообще я драматические роли предпочитаю.
– Как сегодня, например?
– Ну уж нет! Этой роли с меня хватит – в печенках уже сидит!
– Ясно. Значит, ты скажи Роджу… Нет, ничего не говори. И вообще, Лоренцо, лучше никому не знать, как мы провели этот последний час. Если ты скажешь Клифтону, хоть просто передашь, что я просил не беспокоиться, он же на нервы изойдет! А ему – работать… Давай-ка сохраним это между нами, а?
– Как скажете, повелитель.
– Оставь ты, бога ради. Просто – так оно будет лучше. Жаль, не могу навестить дядюшку Джо, да и чем бы я ему помог? Хотя некоторые считают, одного прикосновения короля достаточно, чтобы случилось чудо… В общем, никому ничего не скажем; я ничего не видел и не слышал.
– Хорошо, Виллем.
– Теперь тебе, наверное, пора. Я и так дольше, чем следовало, тебя задержал.
– Да сколько пожелаете!
– Дать Патила в провожатые, или сам найдешь дорогу? Постой… Погоди минутку.
Он полез в стол, бормоча про себя: «Опять эта девчонка тут порядок наводила! А, вот…» Из ящика он вытащил небольшой блокнот.
– Похоже, мы больше не встретимся. Не мог бы ты перед уходом автограф оставить?
Роджа с Биллом я нашел в верхней гостиной. Они грызли ногти от нетерпения. Завидев меня, Корпсмен вскочил:
– Где ты шляешься, черт бы тебя побрал?!
– У императора, – холодно ответил я.
– Да за это время пять или шесть аудиенций можно провести!
Я не удостоил его ответом. После памятного спора о речи мы с Корпсменом продолжали работать вместе, но… «Сей брак был заключен без любви». Мы сотрудничали, но боевой топор не был зарыт в землю и мог в один прекрасный день вонзиться мне между лопаток. Я не предпринимал шагов к примирению, и причин к этому не видел. По-моему, его родители переспали спьяну на каком-нибудь маскараде.