Хисматулла потерянно молчал.
– Я ж тебя, дуру, защитил, а ты с кулака ми… – с недоуменным сожалением протянул Василий. – Ну, да ничего, пройдет это у тебя, я когда, как ты, зеленый был – тоже ершился больно много, а теперь мне что – бутылку да бабу, а все остальное меня не касается! Вырастешь да ум вынесешь, тоже такой будешь, понял, паря?
Хисматулла молча повернулся и взялся за тачку.
Когда наступило время обеда и работницы опять уселись возле печки, Хисматулла осторожно подошел к женщине в черном платке, которую приметил еще вчера.
– Чего тебе? – спросила она, подняв голову от еды.
– Маша-инэй! – Хисматулла слышал вчера, как звали ее работницы, и теперь подумал, что если назовет ее но имени, так будет лучше. – Маша-инэй, я к тебе…
– А может, к кому другому? Меня не Маша– ней зовут, а Марьей Николаевной, – не поняла женщина.
– К тебе, – повторил Хисматулла. – Не скажешь, где Михаил-агай, почему не пришел сюда? Заболел?
– А тебе зачем? – недоверчиво спросила женщина.
– Он мне хлеб давал, отдать надо, – все больше путаясь, заговорил Хисматулла. – В гости звал, я вчера не зашел…
– Вот и зайди сегодня! – с вызовом сказала Маша. – Я ему не жена, чтоб по пятам бегать, не знаю, где он, и знать не желаю! Много вас тут…
– Эге, ты, никак, ума набралась? – ехидно спросил из угла ровняльщик,
– Набралась или нет – дело мое! – обернулась к нему Маша. – Не тебе судить, что у меня в середке происходит, мышиная ты душа! – Она с сердцем плюнула и отвернулась к стене. Хисматулла смущенно отошел.
Уже ночью, когда работа кончилась и он подходил к своему бараку, кто-то вдруг сзади тронул его за рукав. Хисматулла испуганно обернулся.
– Не бойся, это я, – сказала Маша, улыбаясь. – Ты к Михаилу зайти хочешь? Не ходи пока, подожди, а то еще и тебе от его беды пере падет!
– У него беда какая? – встревожился Хисматулла
– Донесли на него, вот что! Может, наш ровняльщик, а может, еще какая поганка нашлась, не знаю В контору его сегодня вызвали, а что там дальше было – тоже не знаю, узнаю – скажу. А пока не ходи и от ровняльщика нашего по дальше держись, а то уши у него чересчур длинные, понял, паренек?
Хисматулла кивнул головой. Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю Михаил так и не появился, Маша не подходила к парню, и скоро он стал забывать о странном русском агае, привык к своей работе, и она уже не казалась ему такой невыносимой, как в первый день. Мысль о Михаиле мелькнула еще раз только тогда, когда он получил первую получку, но, как только Хисматулла вышел из конторы, его окружила толпа подвыпивших старателей, среди которых был и Василий Заметив напарника, Василий протолкался вперед и, вытянув шею из расстегнутого ворота рубахи, спросил: