– Возьми меня за руку, а то упадешь, – вдруг сказал Сайфетдин, и почти тотчас дно клетки грузно ткнулось в землю. В шахте уже стояли несколько старателей и десятник Ганс, из немцев, бледнокожий, с одутловатым, в складках лицом. Сайфетдин снова зажег свою лампу, по весил ее на подхват. Тем временем рядом опустилась еще одна клетка, скоро в мрачной шахте стало оживленно. Забойщики топтались у стволов, осматривали стенки штреков, слышно было, как за креплениями что-то отваливается и трещит, лапти вязли в темном месиве глины. Пахло сырой землей и гнилой древесиной.
– Не выдержат крепления, – сказал кто-то.
– Это пусть аллах рассуждает, выдержат или не выдержат, а нам работать надо, – отозвался стоявший рядом Кулсубай.
– Может, Накышев боится, что кто-нибудь из родственников Фишера потребует шахту обрат но, потому и креплений не меняет?
– Ну да, его родственники и не знают про эту шахту! Знаешь, как Фишер над ней трясся? Все годы, пока болел, купить у него хотели, а он не продавал, все думал – выздоровеет и на ней разбогатеет!
– А какое нам дело до Фишера, когда его уже на свете нету? Фишеру, что ли, здесь работать? – раздраженно сказал Кулсубай.
– Не каркайт, не каркайт! – заорал вдруг немец-десятник. – Наша без вас знайт! Креп тер пит, шахта терпит, и ты терпит – хозяин знайт!
Освещая путь тусклыми дымными лампами, забойщики неторопливо двигались по длинному, как узкий и низкий коридор, проходу.
А Ганс уже остановился возле темных, похожих на норы, узких и длинных забоев.
– Пустой порода туда, богатый сюда клайт, – показывал он на тележку, – клетка другой чело век работайт.
– А куда же пустую породу, под ноги? И так тесно! – сказал Кулсубай.
– Не разговаривайт! – побагровел десятник. – Наша понимайт, шагай, работайт, живо!..
Забойщики опустились на четвереньки и поползли каждый в свой забой.
Сайфетдин поманил Хисматуллу пальцем:
– Идем покажу, что делать…
Низко нагнувшись, они вошли в темную дыру забоя.
– Поперечная байка называется огниво, а что такое стойка подхвата, ты знаешь, – озабоченно говорил идущий впереди Сайфетдин, – ты об нее еще в прошлый раз башкой трахнулся. Если земля обваливается, стойка в землю уходит, – понял?
Впереди показалась большая лужа, и Сайфетдин, передав лампу Хисматулле, стал тут же рыть отводную канавку в сторону главного штрека, торопливо объясняя:
– Пока воду не отведешь, работы не будет, канавку до штрека довести надо, а там насосом откачают…
– Может, лучше ведром вычерпать? – предложил Хисматулла.
– Ты вычерпаешь, а она через час опять соберется! Так будет себе и будет вытекать потихоньку.