– И у меня есть забота, – неловко улыбнувшись, сказала Хауда.
– Целыми днями дома сидишь, какая у тебя забота?
– Все думаю, когда наш сын подрастет, на ноги встанет…
– Нашла о чем горевать! Дерево само растет вверх, никто не горюет – когда оно вырастет. Если ты такая хорошая мать, присматривала бы получше за дочерью. Невеста уже, как бы не начала баловать…
– Я уже и так ее вчера совсем заругала.
– Ну-ну, мать, как же ты ее ругала?
– Говорила, слушайся, Гульбостан, слушайся…
Нигматулла, с любопытством ожидавший, чем кончится спор, громко засмеялся.
– Какая ты сердитая, оказывается! Все «слушайся» да «слушайся»… Ха-ха-ха! – И, посмеявшись вдоволь над робкой женщиной, спрятавшейся от смущения за занавеску, снова повернулся к Шарифулле: – Ну так как?
– Что будем делать, мать?
Шарифулла жалко и потерянно улыбался жене. У него было такое чувство, словно он шел по краю глубокого оврага, над пропастью, и стоило ему сделать одно неосторожное движение, и он окажется внизу.
– Что ж ты молчишь? Где твой язык, которым ты с утра до вечера облизываешь свою дочь?
Хауда долго не отвечала, потом неожиданно вспылила:
– Если ты трус, то не спрашивай, как тебе поступить, у своей жены! Разве умный мужчина советуется с женщиной? Много ты у меня спрашивал, когда копил свои деньги?
– Ну ладно, покричала – и хватит! – Шарифулла властным жестом оборвал жену. – А то соседи подумают, что в нашем доме нет хозяина!.. Иди к своим горшкам, я обойдусь без тебя!
Хауда покорно отошла к чувалу, а Шарифулла почесал пятерней затылок.
– Значит, так… Сколько вот этот большой кусок?
– Ты хочешь знать, сколько он весит? Фунта два, не меньше. Если есть безмен – давай проверим…
– Нет, я говорю – сколько стоит?
– Маленький кусок – сто рублей, а вот этот крупный самородок – пятьсот…
– Да ты в своем уме? – Шарифулла вытаращил глаза и с минуту стоял с полуоткрытым ртом. – Ты смеешься надо мной? Где же мне взять такие деньги? Если я даже отдам в придачу всех вшей, то и тогда мне не набрать столько!..
– Сразу видать, какой ты серый человек!.. Если бы ты хоть немного в этом деле разбирался, то понял, что за такой самородок ты взял бы не меньше шестисот рублей…
– А почему ты сам не выручишь за него шестьсот?
– Опять двадцать пять! – Нигматулла раз вел руками, как бы поражаясь чужой бестолковости. – Мне деньги сейчас нужны, позарез! А если не торопиться, то я бы за этот кусок и побольше выторговал…
– Конечно, знаючи можно рисковать… А вдруг ты меня обведешь вокруг пальца – и ищи ветра в поле?
Нигматулла посуровел в лице, сдвинул косматые брови.