— Вы уже видели это великолепное животное? — спросил Парлан, замечая, однако, что товарищи чем-то озабочены.
— Да, видел, — бросил Малколм и, повернувшись к кому-то из слуг, осведомился:
— Как дела у парней?
— Не слишком хороши. Тот, что постарше, сильно болеет, а другой проклинает нас на чем свет стоит.
— И недаром! — воскликнул Лаган. — Разве с ними Обошлись по-человечески?
— Воду и еду они получают регулярно, — робко запротестовал кто-то.
— Вчера я дал им еще одеял, но, боюсь, младший оказался прав, когда ответил, что они сгодятся им в качестве саванов, — пробурчал тот, кто говорил первым.
— Молчать! — Тишина, наступившая после окрика Парлана, была зловещей. — Что за парни? — поинтересовался он.
— Артайр совершил набег на Фергюсонов, — объяснил Лаган, зная, что Парлан будет недоволен, поскольку не давал такого приказа. — Когда мы возвращались назад, то случайно наткнулись на двух парнишек в облачении клана Менгусов и прихватили их с собой.
— Сколько лет парням?
— Одному лет двадцать, а может, годом-двумя меньше, — ответил Малколм. — Кто-нибудь из присутствующих здесь назвал бы его мужчиной, по мне же он — как есть парнишка. Ну а второму уж точно не больше двенадцати.
— Какую сумму выкупа за них назначили?
— Никакую, — произнес Лаган после заминки-. — Оба гниют в яме в ожидании, когда ты вернешься и решишь, что и как.
Малколм и Лаган последовали за Парланом, который двинулся к входу в темницу. Помешкав, за ними отправились еще несколько человек; когда выяснилось, что Артайр не в силах явиться пред очи брата по причине сильнейшего опьянения, гневу Парлана не было предела. Обитатели замка бросались от хозяина врассыпную, когда он, печатая шаги по камню, направился к темнице, откуда доносились негромкие стенания.
Решетка, закрывавшая яму, была поднята в одно мгновение, и Парлан заглянул в глубину, держа на вытянутой руке фонарь. Он увидел небольшого парнишку, прижимавшего к себе другого, постарше. Младшенький укачивал его на коленях и тихо плакал. Старший из молодых людей явно был опасно болен. Неожиданно младший понял, что за ними наблюдают, и поднял глаза. Даже испачканное грязью и подтеками слез его небольших размеров личико было слишком тонким и красивым для мальчика. Его не портила даже гримаса ярости и ненависти, исказившая черты. Пытаясь подавить в себе очередной приступ ярости на брата, Парлан, однако, внимательно осмотрел пленников.
В любое другое время этот пристальный взгляд напугал бы Эмил, но сейчас она не рассуждала и не колебалась. Обняв крепче умиравшего брата, девушка воскликнула: