целенаправленный симбиоз римлянина со съедобным каштаном и виноградом, араба – с финиковой пальмой, жителя островов Южных морей – с кокосовой пальмой, малайца – со столь свойственным морской и прибрежной культуре бамбуком, континентального германца – с непременной суходольной растительностью, чеха – с andropogon-ischaemum степных лугов, мадьяра – со stipa capillata, ковылем понтийских степей, палеоазиата – с ивой (магическим реквизитом), западнотихоокеанской культуры – с триадой: рис, чай, бамбук, восточнотихоокеанской – с маисом, какао, картофелем, чьи регулярные прямоугольные посадки удивили уже первых конкистадоров. Для германцев, особенно на их разбросанной границе (Streugrenze) на Востоке, следует поставить в такие отношения бук, как для славян – липу, для англосаксов – дуб, для кельтов – тис.
Со старой индо-яванской культурой переместились определенные виды трав, подтверждая свое прошлое присутствие еще и сегодня в местах, из которых их спутник-человек давно удалился. Лишь остатки строений еще свидетельствуют об этой связи. Мировые религии или локальные культы, возникшие в определенных земных пространствах, также перенесли с собой сопутствующие растения как свидетелей границы. Так, с исконными культурами Средиземноморья были перенесены плющ, лавр и масличное дерево, христианство почитает пришедшую из средиземноморских стран пальму, а кельтские жрецы – тис; буддизм заботливо опекал ficus religiosa – священный баньян, который он повсюду забирал с собой и насаждал (распространяя его благодаря цепкости многоствольного дерева), и цветок лотоса, а японская религия – синто оберегала вечнозеленую ветку сакаки как тотем и украшение могилы, которую в чужих ландшафтах заменял лавр.
Свидетели границ из царства растений зачастую раскрывают самим народам в затяжных исторических испытаниях неосознанные границы их оптимального расселения как рабочую область, в которой еще многое можно было бы создать из начал. Из растительного мира нашей наиболее стесненной баварской [с.183] родины Тролль называет несколько таких пограничных свидетелей, и его высказывания побуждают нас к серьезным размышлениям>. Ибо биогеографическая граница растений-сухолюбов (xerothermen), распространяющихся по континенту вопреки океанскому влиянию побережья, – проблема, которая для Германии вообще могла бы дать и антропогеографический повод к размышлениям о преобладании ее континентального или океанского предопределения и наклонности. Скромный adonis vernalis> является таким свидетелем границы для преимущественно сухопутного основного направления немецкого жизненного пространства.