— Прошу входить, — сказала я.
Пэм и Чоу вошли медленно, с интересом озираясь, как будто они совершали вылазку на вражескую территорию. Ничего особенного, обычный фермерский дом штата Луизиана. Дом принадлежал моим предкам с момента постройки, то есть каких-то сто шестьдесят лет. Когда мой брат Джейсон решил стать самостоятельным, он уехал в тот дом, который построили себе мои родители, когда поженились. А я осталась тут, с бабушкой, в этом много раз перестраивавшемся, часто обновлявшемся доме; и получила его по ее завещанию.
Гостиная — самая старая часть дома. Пристройки, типа современной кухни и ванной, сравнительно новые. Второй этаж по площади гораздо меньше первого, его надстроили в начале 1900-х, чтобы поселить там следующее поколение, которое выжило целиком. Сейчас я туда практически не поднимаюсь. Летом там жуткая жара, несмотря на оконные кондиционеры.
Мебель у меня самая обычная — старая, вне какого-либо стиля, и удобная. В гостиной стоят кушетки, стулья, телевизор и видик, и когда идешь через холл, с одной стороны находится дверь в мою нынешнюю большую спальню с прилежащей к ней ванной, с другой — двери в мою прежнюю спальню, отдельную ванную и в чуланы — там хранится верхняя одежда и белье. Пройдя через холл, попадаешь в совмещенную кухню-столовую, ее пристроили вскоре после свадьбы моих дедушки и бабушки. А за кухней большое заднее крыльцо под крышей, которое я только что обшила стенками. На крыльце стоит удобная старая скамейка, мойка, сушилка и несколько полок.
В каждой комнате есть вентилятор под потолком, и на гвоздике в укромном месте повешена мухобойка. Бабушка включала кондиционеры только в крайнем случае.
Пэм и Чоу не рискнули подняться на второй этаж, но на первом — не пропустили ни одной мелочи, все заметили.
К тому моменту как они уселись за старый сосновый стол, за которым обедало несколько поколений Стэкхаузов, я почувствовала, будто живу в музее, который только что внесен в каталог. Из холодильника я достала три бутылки НастоящейКрови, подогрела их в микроволновке, встряхнула хорошенько и с грохотом плюхнула на стол перед гостями.
С Чоу я практически не знакома. К этому времени он проработал в «Фангтазии» всего несколько месяцев. Думаю, он выкупил себе место в баре, как до него поступил предыдущий бармен. Все тело Чоу покрыто потрясающими татуировками, такими азиатскими, темно-синими, со сложным рисунком, они смотрятся, как маскарадный костюм. Эти рисунки настолько отличались от тюремных каракулей на вчерашнем агрессоре, — трудно было поверить, что это один вид искусства. Мне говорили, что Чоу разрисован сюжетами якудзы, но у меня никогда не хватало духу расспрашивать его, тем более, что это не мое дело. Однако, если мне не врали и это и впрямь рисунки якудзы, значит, Чоу стал вампиром не так давно. Я поискала в справочнике, что такое якудза, и в длинной истории этой криминальной организации татуировки — сравнительно недавнее явление. У Чоу длинные черные волосы (что неудивительно), и я от многих слышала, что он для «Фангтазии» — просто находка. Он чаще всего работает за стойкой обнаженным до пояса. Но сегодня, из-за холодной погоды, на нем был застегнутый на молнию красный жилет.