В фойе колыхалась толпа. Мэг, увлекая Бренду, поспешила покинуть театр, чтобы снова не встретиться с Ричардом. Ей ни к чему лишние страдания! Он давно уже вычеркнул Мэг из памяти. Зачем ему она, если рядом такие дамы, как Бланш или его прекрасная сегодняшняя спутница. Нечего и сравнивать! Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что эти женщины затмевают ее во всем — во внешности, в одежде, в манерах. Единственным и безрадостным утешением Мэг оставалась ее собственная гордость. Она так не хотела любить Ричарда! Но он… Он заставил ее полюбить себя! Во всем виноват только он! Это он решил соблазнить ее, и она попала во власть его обаяния, как и многие другие. Разве не предупреждал ее Генри, что Ричард приносит только горе? Она нужна была ему лишь на одну ночь. Такие, как Ричард, не отличаются верностью.
Наконец они выбрались на холодный ночной воздух. Том с машиной уже ждал их.
— Ну, не молчи же, Мэг, милая моя. — Уже в Окридж-холле Бренда безуспешно пыталась растормошить Мэг, уставившуюся на пейзаж с куклами — так пренебрежительно Бренда называла картину Крома.
Для нее, умолкавшей только во время сна и еды, молчание подруги было грозным признаком отчаяния. Мэри Энн сочувственно вздыхала в другом конце комнаты.
— Ну что ты нашла в этой дурацкой картине!
— Они так любили друг друга, — наконец вымолвила Мэг.
— Кто?
— Они. — Мэг показала на две прижавшиеся друг к другу неловкие фигурки.
— Эти уродцы?
— Не смей называть их уродцами! — Мэг вскочила и с силой отшвырнула кресло. Оно с шумом откатилось по паркету. Мэг разрыдалась. Бренда кивнула Мэри Энн, и та скрылась за дверью.
— Мэг, что произошло?
— Все кончено. Ему глубоко наплевать на меня. На меня и на Дэвида.
— Господи, а это еще кто?
— Мой жених.
— Красивое имя, — одобрила Бренда. — А ты сказала, что он сказочно богат, красив и обожает тебя?
— Я дала ему понять это.
— А он?
— Не обратил никакого внимания. Я же говорю — ему наплевать на меня.
— Мэг, у него оттопыренные уши. Неожиданность этого заявления вывела Мэг из горестного оцепенения.
— У Ричарда? Что ты болтаешь!
— Ну, значит, кривые ноги. Мэг, он не стоит твоего мизинца. Пойдем ужинать, — прозаически добавила Бренда.
— Я не хочу.
— Тогда погуляем.
Бренда распахнула окно и с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух.
— Чудная ночь. Пошли, ребята, — обратилась она к Аттельстану и Пирату, но ее призыв остался без внимания. Они предпочитали сочувствовать хозяйке в доме.
В парке стояла такая тишина, что громкий скрип каблуков Бренды, когда они проходили по усыпанным песком дорожкам розария, казался просто кощунственным. Лунный свет посеребрил маленького Купидона. Бренда дотронулась до его лука.