— Может быть, Аэша жива, Лео.
— Если бы она была жива, то подала бы мне знак. Но я так решил. Не будем больше говорить об этом.
Я еще спорил с Лео, но безуспешно. Случилось то, чего я давно боялся: Лео сошел с ума от потрясения и горя. В противном случае такой глубоко верующий человек, каким был он, не думал бы о самоубийстве.
— Ты бессердечен, Лео, — продолжал я. — Ты хочешь покинуть меня. Так-то ты платишь за мою любовь, за мои заботы о тебе! Ты меня убьешь, и кровь моя будет на тебе.
— Почему твоя кровь, Гораций?
— Дорога широка. Мы пойдем рядом. Долго жили и страдали мы вместе, не расстанемся и теперь. Если ты умрешь, умру и я.
Лео испугался.
— Хорошо, — сказал он, — это произойдет не сегодня ночью, успокойся.
Тем не менее я не успокоился. Желание умереть, появившись однажды, будет все усиливаться, наконец, Лео не устоит, а тогда, — тогда незачем жить и мне, одинокому, покинутому…
— Аэша! — воззвал я в отчаянии. — Если можешь, докажи, что ты жива, спаси своего возлюбленного и меня! Сжалься над ним, пробуди в нем надежду, без которой ни он, ни я не можем жить!
В эту ночь я заснул разбитый, измученный. Внезапно Лео разбудил меня.
— Гораций! — позвал он вполголоса. — О! Слушай, друг мой, мой отец!
— Сейчас зажгу свечу, — отвечал я, и все трепетало во мне от предчувствия.
— Не надо света, Гораций. В темноте лучше рассказывать. Мне снился яркий — будто реальность, — сон. Я стоял одиноко под темным, почти черным сводом неба, на котором не было ни звездочки. Вдруг далеко-далеко на горизонте замерцал свет. Он стал подниматься по своду все выше и выше и, наконец, очутился надо мной. Он имел форму огненного веера. Скоро он оказался рядом с моей головой. Тогда я увидел фигуру женщины. Словно свет горел у нее на лбу. Гораций, то была Аэша. Я узнал ее глаза, ее милые черты, ее волосы. Она посмотрела на меня так печально, как будто хотела сказать: «Почему ты сомневаешься?»
Я пытался говорить, но уста мои онемели; обнять ее, но не мог поднять рук. Между нами словно стояла преграда. Она поманила меня за собой и полетела. Тогда душа моя, казалось, отделилась от тела и последовала за ней. Мы устремились на Восток через моря и сушу. Дорога была мне знакома. Я взглянул вниз и увидел развалины дворцов Кор и залив. Вот мы очутились над Эфиопской Головой, а внизу с серьезными лицами собрались наши спутники-арабы, которые утонули в море. Среди них был и Иов. Он печально улыбнулся и покачал головой, как бы сожалея, что не может следовать за нами.
Минуя моря, песчаные пустыни, опять моря, берег Индии, мы летели все на север, пока не очутились над увенчанными снегом горами. Мы остановились ненадолго над монастырем. Монахи шептали молитвы на террасе. Я узнал этот монастырь: здание построено в виде серпа луны, перед его фасадом стоит и смотрит вдаль исполинское божество. Мы достигли крайних пределов Тибета, а дальше простиралась девственная, никому неведомая пустыня.