Теперь, когда ошеломленность постепенно сходила и к Алексею возвращалась способность мыслить рассудительно, затея Сената начинала обретать реальные, вещественные очертания. Собственно, что они, сенаторы, теряют? Популярность сената невелика, выборы до бесконечности откладывать трудно, почему не уйти по-русски, ни вашим, ни нашим. А за царем служба не пропадет, получат, кто - должности, кто - вотчины. И того и другого. Побольше.
И все же больно это все неожиданно. Как червяк в толще воды, возник из ниоткуда, вертится, дразнит, хватай меня. Искушение. Россия - не весь свет, но все же - седьмая часть. Много, много больше, чем мир евангелистов. Державой править - это вам не экспедиции в Антарктиду посылать, Ваше Императорское Величество.
Алексей сложил свиток в сейф, каждой бумажке полезно полежать, такой - особенно, царство впопыхах назад не берут. Надлежащее время, надлежащее место. Нет у него такой роскоши - надлежащего времени. С утра - адмирал, к обеду - прошение сената, что дальше?
Вершить государственные дела.
- Значит, это была новая пуля, "живая"?
- Да. Причем она расположена в области восьмого грудного позвонка, и, если ее не извлечь немедленно, отросток может пересечь спинной мозг, а тогда - необратимый паралич. Каждый час уменьшает его шансы.
- Полноте, полноте. Мы ведь с вами на войне, господин поручик. И офицеры. В первую очередь офицеры, а уж потом доктора, механики…
- Жандармы, - не удержался доктор.
- Да, разумеется, - невозмутимо ответил капитан Особого полевого отряда. - Вы сомневаетесь в необходимости нашей службы?
- Помилуйте, нет. Как можно.
- Тогда оставьте иронию. Повторяю, пока не будет установлено, каким образом ваш ефрейтор умудрился заполучить секретную пулю, образцы которой поступили в дивизию три дня назад для полевых испытаний, он останется здесь, в расположении части.
- Так устанавливайте скорее!
- Видите, наши желания совпадают. Будьте любезны, прикажите провести меня к раненому.
- Я отведу вас, - врач ругал себя последними словами. Вздумал похвастать осведомленностью - "живая пуля", ах, ах. Сам и наквакал голубую шинель.
Они вошли в эвакуационную палатку, по счастью, почти пустую. Лишь двое ожидали отправки - ефрейтор и другой, с опухолью средостения. Сейчас, во время затишья, госпиталь принимал охотно, и доктор пользовался случаем - грыжи, кожные болезни, контузии - с чем только не отправлялись в город солдаты. Все же - передышка. Но радости положил конец приказ полковника - не более двух больных в сутки. Вот так, не более, и все.
- Где наш ефрейтор? - бодро спросил капитан. - Вот он, голубчик. Ничего, натура наша, русская. Поправится, даст Бог, оборет недуг. Как же, братец, тебя угораздило?