- Ты, голубчик, поправляйся. Лежи спокойно, ты долг исполнил, а не злобу потешил, - капитан даже попытался укрыть ефрейтора одеялом. Душевные люди нынче служат в особых полевых отрядах, в медицине очерствели, да.
Они прошли в канцелярию - крохотный каркасный домик, жесть нагрелась, делая пребывание внутри малоприятным.
- Значит, я могу отправлять раненого?
- Пока нет, поручик, пока нет.
- Почему? Вы выяснили все, что хотели.
- Разве? Откуда вы знаете мои мысли? Да, он назвал несколько имен. Но я обязан выяснить, правда ли это, затем отыскать того, кто дал им пулю, лишь тогда можно будет обойтись без вашего ефрейтора. Отправить его в Кишинев? Нет, это абсолютно исключено.
- Но здесь он обречен, разве вы не понимаете?
- Послушайте, поручик! Не будем толочь в ступе воду. Вы делайте свое дело, лечите его здесь, насколько хватает у вас умения, а я буду делать свое. И не надо так на меня смотреть. Мне людей жалко не меньше вашего. Просто вы не представляете последствий того, что случится, если эти пули беспрепятственно пойдут гулять по полку. Второго больного можете отправлять, если оказия будет, а ефрейтора - оставьте.
Доктор молча вышел из жестяного домика. Пора привыкнуть. Не первый год служишь. Клятва Гиппократа, клятва Гиппократа! Гиппократ не был военным врачом. И, кстати, клятвы Гиппократа он не давал, а принимал присягу Русского Врача - все силы положить на алтарь Отечества.
Он зашел в палатку стоматолога. Тот врачевал - удалял зуб старшине второй роты. Старшина сидел с раскрытым ртом, вцепившись в подлокотники кресла, одновременно готовый и терпеть, и кричать. Стоматолог то запускал щипцы в рот пациента, то извлекал их, хмурясь.
- Уоа? - замычал старшина.
- Простите, что?
- Скоро рвать будете? - непослушный язык мешал, но старшина был настойчив.
- Рвать? Вы, милейший, имеете ввиду - удалять? Так я уже удалил, вон он - стоматолог показал на плевательницу. Не может без эффектов, артист.
- Скоро полдень, - напомнил он стоматологу.
- Да, время летит. Но мы успеем, - он приладил поудобнее кровоостанавливающий тампончик, критически осмотрел работу. - Сообразно обстоятельств оценим как вполне удовлетворительно. Три часа не кушать. До вечера - еще лучше. Ясно?
Старшина мотнул головой, не отрывая взгляда от собственного зуба.
- На память возьмете?
- Э-а! - категорически отверг предположение старшина. Он ушел, на ходу трогая челюсть, словно не верил, что самое страшное - позади. И правильно, если не верил.
Вместе со стоматологом доктор спустился в убежище. Название громкое. Лучше бы здесь по-прежнему оставался винный подвал. Вином еще пахло, но запах не мог заменить собою былой гордости.