Они повернулись друг к другу и так родственно и тепло обнялись, что о чем там говорить еще. В «барачные услуги» Кулибин шел уже спокойно, как к себе домой, Вера Николаевна мимолетно вспомнила Вадима Петровича и неприятную ей привычку грызть ногти — они у него были обкусаны до крови, а он все рвал и рвал бахрому за-усениц.
Будем считать, что жизнь Кулибина устроилась счастливей, чем можно было ожидать для нашего времени. Ольга добавила деньги, она была обескуражена тем, каким довольным выглядел бывший муж. Ольга даже пристала к Маньке, чтоб та ей поподробней описала «мачеху». Манька же верещала от счастья, что с физикой у нее теперь будет о'кей, одной заботой меньше, а что касается самой Веры Николаевны…
— Ну, мам… Она баржа… По определению…
— Что это значит? — спросила Ольга.
— Баржа, и все. Посмотри в словаре.
Ольга нарушила наши правила не приходить ко мне, заведенные еще в эпоху Членова, и явилась совсем уж не по правилам — без звонка.
— Слушай, — сказала я, — так не делается.
Я на ходу убирала что-то ненужное и лежащее не там, но она махнула на меня рукой:
— Брось! Я пришла, а ты мне объясни. Почему я страдаю оттого, что он женился? Где были мои карие очи? Почему они не увидели такой вариант?
Я ей сказала, где они были. Ольга с невероятным интересом выслушала перечень своих интересов на стороне, куда и были обращены ее очи.
— Какой прискорбный реестр! — сказала она насмешливо. — Фантастика! Ни один не лучше Кулибина. Членов? А что Членов… Я так капитально его забыла, что даже плохо помню его лицо… Вот странно… Именно его помню хуже всех. С чего бы это?
— Со старания забыть…
— Тогда бы помнила замечательно. Это же типичный случай «не думай про обезьяну».
— Он разошелся с женой, — сказала я. — Те связи, которые были так важны в прошлые времена, тю-тю…
— Откуда знаешь?
— От соседей. Оксана Срачица ведет репортаж. Членов твой взял за себя соплюшку, лет двадцати.
— Потянуло на молодое мясо… А вот Кулибина нет! Взял ровню. Старую деву. Называется «баржа». Я им приплачивала за покупку квартиры.
— Тебе ничего не стоило его вернуть. Выставила бы за дверь молодое мясо по имени Миша, повинилась бы — и все было бы, как было…
— Мишку я выставила еще раньше. Это была дурь. Кулибин мне тоже не нужен. Это я по душевной пакости — ни тебе, ни мне — говорю. Мне нужен солидный мужчина. Профессор какой-нибудь. Банкир. Граф, наконец. У меня ведь все есть… Я в полном порядке. Но я, к сожалению, не феминистка. Мне надо приклонять голову на широкую и уважаемую грудь. Даже секс — черт с ним! Я хочу респектабельности и целования ручки.