Алекс прерывисто вздохнул, подавив желание сжать руки в кулаки, чтобы не дрожали.
— Есть еще одна причина, по которой я сначала приехал к вам, — медленно проговорил он. — Дочь вашего брата…
Герцог стремительно обернулся.
— Кристин? — выпалил он, бледнея. — Что вам известно о Кристин?
В голосе герцога слышалось такое беспокойство, что Алекс замолчал и только через несколько секунд, собравшись наконец с мыслями, продолжал:
— Она, насколько мне известно, живет с ним в Париже и помогает ему в его контрабандных делах, хотя я и не уве…
— Этого не может быть! — рявкнул Ферт, снова поворачиваясь к портрету Кит. — Она бы никогда не стала этого делать!
— Простите, Мартин, но при всем моем уважении к вам позвольте вам возразить, — спокойно заметил Алекс. — Как вы можете быть на сто процентов уверены в действиях Кристин, если в последний раз видели ее шестилетним ребенком?
Ферт медленно повернулся к нему лицом.
— А откуда вам это известно? — спросил он, пристально глядя своими зелеными глазами в лицо Алекса.
— Я с ней встречался, и она мне рассказала, — ответил Алекс.
— Вы ее арестовали? — Лицо герцога стало белым как мел.
— Нет, — покачал головой Алекс.
— Слава тебе, Господи, — прошептал Ферт. — А она, случайно, не упомянула обо мне?
Хотя герцог Ферт частенько бывал раздраженным и скрытным, от него всегда исходила уверенность. Чувствовалось, что он всегда знает, чего хочет, и умеет добиваться своего. А сейчас вся его уверенность куда-то испарилась, и Алекс никак не мог понять почему. Даже если он любил свою племянницу — а Алекс не сомневался, что это так. — прошло уже целых четырнадцать лет с тех пор, как он ее видел в последний раз. Впрочем, подумал граф, бросив взгляд на портрет улыбающейся девочки, эти зеленые глаза трудно забыть. Он и сам скучал по Кит так, словно со дня их расставания прошло не несколько дней, а много недель.
— Она не хотела о вас говорить, — ответил Алекс. — Упомянула лишь, что вы имеете какое-то отношение к смерти ее матери.
— Никакого отношения к смерти ее матери я не имел, — прошептал Мартин, усаживаясь на широкий подоконник, и, закрыв глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Лицо его вмиг сделалось старым и измученным. — Энн была замечательной женщиной. Я глубоко уважал и до сих пор уважаю ее. Я не таю зла ни на Стюарта и, уж конечно, ни на Кристин. — Он наконец поднял глаза на Алекса. — Вам ведь известно, где она сейчас?
— Да, — ответил Алекс, чувствуя, что такого трудного признания ему еще никогда не доводилось делать.
Вскочив, герцог быстро направился в его сторону.