— И ты открыл ей всю правду? — прошипел Бейтс. — Ты, мастер мистификаций?
— О Боже, я же не докладывал ей всего. Главное, чтобы она не задавала неприятных вопросов. — Маркиз надеялся, что истории, которую он рассказал, будет достаточно, однако у его жены проявилась удивительная способность видеть больше, чем другие.
Три последних дня она избегала его, проводя время с друзьями или оставаясь в комнатах со своим зверинцем. Несколько раз Синклер пытался как бы невзначай встретить ее, чтобы определить, простила она его или все еще дуется. К тому же у него появилась странная потребность видеть ее — ему хотелось дотронуться до нее, поцеловать, заключить в объятия, но с этим он мог немного подождать. Он был терпеливым, но уж, конечно, не евнухом.
— Ты выжил из ума. Пара хорошеньких голубых глаз взглянула на тебя, и ты раскрыл ей все наши секреты. — Уолли подал знак, чтобы принесли еще эля.
— Фиалковых глаз, — поправил Син. — Они действительно замечательные. Я всего лишь сказал ей, что хочу найти убийцу Томаса.
— А как ты объяснил наше присутствие?
— Сказал, что вы мне помогаете. И говорите тише.
Синклер замолчал, наблюдая за тем, как лакей расставляет новую порцию напитков. Ему не понравилось предположение шотландца, будто он так увлекся Лисичкой, что забыл об убийстве брата.
— Полагаю, вы расскажете мне, что вам удалось узнать.
— У меня ничего нет, — доложил Уолли — Тот, кто топит кошек, все так же шпыняет их и рычит на детишек. Полагаю, это наш очередной святой. Экспортирует все, на чем можно хорошо заработать. Однако за ним нет ничего, подтверждающего обвинение в убийстве. Вчера он присутствовал в парламенте, но ты это знаешь.
Синклер кивнул:
— Я видел его там, как и Килкерна, который оказался оголтелым противником Бонапарта.
— Да, — согласился Криспин. — Его кузена убили в Бельгии. Не думаю, что он тот, кого ты ищешь.
Хотя граф не был симпатичной личностью, маркиз уже и сам пришел к этому заключению, о чем и поведал товарищам.
— Ты был готов испепелить его на своей свадьбе. Я подумал, что тебе хотелось превратить его в мясо для червей.
— Чистая правда.
— Пусть крылатые ангелы поют за его упокой.
— Крисп…
— Пусть все твое прошлое осветит его путь к дурной смерти.
— Я понял. А теперь перестань цитировать Шекспира, — проворчал Синклер. — Кто-нибудь может принять тебя за джентльмена.
Криспин ухмыльнулся:
— Только за племянника джентльмена, мой мальчик. Только за племянника.
— Да, — передразнил Уолли, — за племянника кровавого герцога Аргайла.
— Любимого племянника, Уоллис. И скажи спасибо — без моих родственников с голубой кровью ты никогда не увидел бы изнутри достойный джентльменский клуб вроде этого.