— Уж не сомневайтесь, — заверил его Кинг. — Я сам видел, как он расправился с очень неудобной целью, куда более неудобной, чем ему предстоит иметь дело семнадцатого марта. Высший класс. Не беспокойтесь, Хантли. Я подобрал исполнителя что надо.
— Хочешь виски? — спросил Хантли. — Иди налей себе. И расскажи поподробнее.
— Нет, пить не хочется. Для меня слишком рано.
— Ну а для меня в самый раз. Налей мне чистого, на три пальца. Так как ты разыскал этого снайпера? На них непросто выйти, если не иметь дела с преступными элементами. А я тебе говорил, — угрожающе сверкнув мрачным взглядом, сказал Хантли, — с ними не связываться!
— Я и не связывался, — ответил Кинг, вручая ему бокал с виски. Какие только сплетни не распускали о Хантли досужие репортеры, но вот об одной его привычке ни разу не упомянули. Он пил напропалую, но пьяным его никогда не видели. — У меня есть друзья на Ближнем Востоке, там у меня деловые интересы. Так вот, туда устремляется всякий сброд — дезертиры, наемники без работы. Наш удрал из Иностранного легиона. Он был одним из лучших стрелков в Индокитае.
— Может, нам и послать его туда? — рявкнул прямо в бокал Камерон. — Пусть перестрелял бы там кой-кого из наших болванов-генералов... Что он делает, этот негодяй Хагсден, вынуждая нас до сих пор воевать? Сколько этот тип запросил?
— Согласился на пятьдесят тысяч долларов. Потребовал документы для себя и еще один паспорт. Я все устроил через своих друзей.
— А на них можно положиться? Ты уверен?
— Они не знают, на кого работали, — улыбнулся Кинг. — Я был очень осторожен, Хантли, можете мне поверить. В конце концов, я так же, как и вы, рискую головой.
— О своей голове я не беспокоюсь, — заметил Хантли, протягивая Кингу пустой бокал. — Налей еще. Меня беспокоит, удастся ли нам осуществить свой план. Беспокоит, поскольку если этот мерзавец останется жив, он принесет нашей стране множество бед. Господи! Как представлю, что это ничтожество может обосноваться в Белом доме, спать не могу!
Кинг тоже решил выпить — немного успокоить нервы. Когда старик пребывал в таком настроении, окружающим приходилось туго. Камерон был хитер. Его крайне демагогические речи, его самомнение могли усыпить бдительность кого угодно, только не Кинга, который был с ним в близких отношениях. Кинга он не мог обмануть. Тот знал, что острый и быстрый, как луч лазера, ум Камерона всегда начеку. Хантли держался в своей обычной манере. Даже нарочито пристальный взгляд, неожиданность вопросов были составной частью его имиджа, который он сам себе создал. Раз или два Кинг наблюдал, как Хантли вел деловые переговоры. Он был внимателен и въедлив, как бухгалтер. Малейшая фальшь, одно небрежно оброненное слово, и Камерон моментально оборачивал это в свою пользу. Кинг вел себя осторожно, словно пробирался сквозь заросли крапивы.