Разве он не видел, что наша мать уже не та, что раньше? Что она больше не приходит к нам каждый день? Неужели он был таким легковерным, что принимал за чистую монету все ее оправдания?
Наступил канун Рождества. Нашему пребыванию в Фоксворт Холле исполнилось пять месяцев, и мы ни разу не побывали на нижних этажах огромного дома, а тем более за его пределами. Мы придерживались правил: молились каждый раз перед тем, как сесть за стол, и перед сном, становясь на колени у кровати, скромно вели себя в ванной, что бы это ни означало, и мысли наши были чисты и невинны. Несмотря на все это, мне казалось, что день за днем нас кормили все хуже и хуже.
Я уже пыталась убедить себя в том, что не имеет значения, если мы не сможем сделать рождественские покупки, потому что придет другое Рождество, когда мы будем богаты, фантастически богаты, и сможем зайти в магазин и купить все, что нам приглянется. Как здорово мы будем выглядеть в элегантной дорогой одежде, с изысканными манерами и мягкой, проникновенной речью. Мир увидит нас и изумится, и сразу поймет, что мы совершенно особенные: богатые, любимые, окруженные заботой и вниманием дети.
Конечно, мы с Крисом понимали, что Санта —Клаус — сказочный персонаж, но мы очень хотели, чтобы близнецы продолжали в него верить, продолжали находиться под влиянием обаяния этого толстого, веселого старика, который, перелетая из одного конца планеты в другой, спешил доставить детям подарки — как раз то, что они хотят, даже если они не уверены в том, что они хотят, пока не получат подарок. Во что превратится их детство без этого сладкого обмана? По крайней мере для себя мне бы не хотелось такого детства.
Даже для сидящих взаперти канун праздника был наполнен веселой суетой и радостными приготовлениями. Даже для исполненных отчаяния, сомнений и недоверия. Крис и я начали в тайне готовить подарки для мамы (которой, по правде говоря, ничего не было нужно). И для близнецов — набивных плюшевых животных, которые были набиты ватой и зашиты вручную ценой невероятных усилий. Я вышивала им черты лица, а потом, уединившись в ванной тайком от Криса, вязала для него шапочку из ярко-красной шерсти. Она росла в длину до бесконечности: наверное, мама плохо объяснила мне, как делать макушку.
Потом Крис неожиданно выдвинул совершенно идиотское предложение:
— Давай сделаем подарок и для бабушки. Я думаю, неправильно демонстративно игнорировать ее. В конце концов, она приносит нам еду и молоко, и, кто знает, может быть чего-нибудь в этом роде как раз и не хватает для того, чтобы завоевать ее симпатию. Подумай, как изменится наша жизнь, если она будет относиться к нам более терпеливо.