— Пощади, бабушка! — восклицала я, падая на колени и подползая к «бабушкиным» ногам, молитвенно сложив руки. — Я смертельно устала, ведь я отскребывала налет со стен на чердаке. Я должна была отдохнуть!
— Отдохнуть?! — рычала «бабушка», платье которой было вот-вот готово упасть. — Нет отдыха для развращенных, испорченных и недостойных. Они работают до самой смерти, а потом в аду их подвешивают над жаровней на вечные времена! — И он начинал зловеще двигать руками над покрывалом, от чего близнецы пугались и вскрикивали. После этого, скрываясь за взметнувшейся вверх скатертью, «бабушка» таинственно исчезла, а на ее месте стоял Крис и широко улыбался.
В эти первые недели секунды казались нам часами, несмотря на все наши попытки отвлечься и не думать о времени, а перепробовали мы бессчетное количество занятий. Наши сомнения и страхи, надежды и бесплодные ожидания постоянно держали нас в напряжении. Желанный миг свободы все не приходил и не приходил.
Теперь близнецы бежали ко мне со своими занозами и царапинами от гнилых досок на чердаке. Я аккуратно вынимала занозы пинцетом, а Крис прикладывал антисептик и заклеивал ранки пластырем, который они очень любили. Небольшой ранки на пальце было достаточно, чтобы они начинали требовать, чтобы я утешала их всеми возможными способами, укачала, положила в постель и на прощание пощекотала, чтобы они развеселились. Маленькие ручки то и дело норовили обнять меня. Я была любима, очень любима. И очень нужна.
Наши двойняшки больше походили на трехлетних, чем пятилетних детей. Не речью, а скорее поведением: тем, как они терли глаза своими маленькими кулачками, надували губы, когда им в чем-то отказывали, или задерживали дыхание и наливались краской от недовольства, вынуждая давать им то, что они просят. Я сдавалась гораздо легче, чем Крис, всегда говоривший, что, как бы они ни старались, все равно не задохнутся. Все равно видеть их лица ярко-пурпурными было страшновато.
— В следующий раз я просто буду игнорировать их, — сказал как-то наедине Крис. — И хочу, чтобы ты делала то же самое, даже если для этого придется закрыться в ванной. И, поверь, с ними ничегошеньки не случится.
В конце концов они вынудили меня именно к этому и ничего страшного не произошло. Это был последний раз, когда они использовали эту выходку, чтобы не есть непонравившееся им блюдо, а надо сказать, что не нравилось им все или почти все.
Как и все маленькие девочки, Кэрри была очень гибкой и любила делать мостик. Кроме того, ей очень нравилось прыгать по комнате, задирая юбку и показывая свои панталончики с оборкой из ленты — единственный вид панталон, который она соглашалась носить. В дополнение к оборкам они были украшены розами — вышитыми или сделанными из цветных ленточек. Приходилось по десять раз на дню повторять ей, какая она хорошенькая.