И красавица, которая столько трудов положила, готовясь к этой минуте, сказала, позевывая:
— Ах, я насилу проснулась… Прошу извинить… Я еще совсем растрепанная…
Маленький принц не мог сдержать восторга:
— Как вы прекрасны!
— Да, правда? — был тихий ответ. — И заметьте, я родилась вместе с солнцем.
Маленький принц, конечно, догадался, что удивительная гостья не страдает избытком скромности, зато она была так прекрасна, что дух захватывало!
А она вскоре заметила:
— Кажется, пора завтракать. Будьте так добры, позаботьтесь обо мне…
Маленький принц очень смутился, разыскал лейку и полил цветок ключевой водой.
Скоро оказалось, что красавица горда и обидчива, и Маленький принц совсем с нею измучился. У нее было четыре шипа, и однажды она сказала ему:
— Пусть приходят тигры, не боюсь я их когтей!
— На моей планете тигры не водятся, — возразил Маленький принц. — И потом, тигры не едят траву.
— Я не трава, — обиженно заметил цветок.
— Простите меня…
— Нет, тигры мне не страшны, но я ужасно боюсь сквозняков. У вас нет ширмы?
«Растение, а боится сквозняков… очень странно… — подумал Маленький принц. — Какой трудный характер у этого цветка».
— Когда настанет вечер, накройте меня колпаком. У вас тут слишком холодно. Очень неуютная планета. Там, откуда я прибыла…
Она не договорила. Ведь ее занесло сюда, когда она была еще зернышком. Она ничего не могла знать о других мирах. Глупо лгать, когда тебя так легко уличить! Красавица смутилась, потом кашлянула раз-другой, чтобы Маленький принц почувствовал, как он перед нею виноват:
— Где же ширма?
— Я хотел пойти за ней, но не мог же я вас не дослушать!
Тогда она закашляла сильнее: пускай его все-таки помучит совесть!
Хотя Маленький принц и полюбил прекрасный цветок и рад был ему служить, но вскоре в душе его пробудились сомнения. Пустые слова он принимал близко к сердцу и стал чувствовать себя очень несчастным.
— Напрасно я ее слушал, — доверчиво сказал он мне однажды. — Никогда не надо слушать, что говорят цветы. Надо просто смотреть на них и дышать их ароматом. Мой цветок напоил благоуханием всю мою планету, а я не умел ему радоваться. Эти разговоры о когтях и тиграх… Они должны бы меня растрогать, а я разозлился…
И еще он признался:
— Ничего я тогда не понимал! Надо было судить не по словам, а по делам. Она дарила мне свой аромат, озаряла мою жизнь. Я не должен был бежать. За этими жалкими хитростями и уловками я должен был угадать нежность. Цветы так непоследовательны! Но я был слишком молод, я еще не умел любить.