А вскоре в спальню вошел Кенрик. Тэсс сидела в постели и улыбалась. Пламя двух толстых свечей, установленных по обе стороны постели, золотым отблеском ложилось на ее распущенные волосы. Кенрик вспомнил, что именно такой увидел Тэсс много лет назад, когда впервые привел ее в свою спальню.
— Я знал, что застану тебя именно в такой позе.
— Кенрик! — Тэсс протянула руки и жадно прильнула к нему. — Я так по тебе скучала!
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, сильнее прижимая ее к своей груди. Он знал, что здоровье жены в полном порядке. Между Ремингтоном и Монтегю постоянно циркулировали гонцы.
— Теперь, когда ты вернулся, я чувствую себя превосходно. Но у меня такое ощущение, что прошел не месяц, а год. Как тебе нравится твой третий сын? Вырос, правда? Ты ведь уехал, когда ему была всего неделя. Или ты все еще дуешься, что я не принесла тебе дочку?
— У меня такое чувство, что ты уже когда-то раньше говорила эти слова.
Разумеется, он помнил вечер, когда Тэсс лежала больная. Они только несколько дней как поженились. Она тогда в бреду говорила именно эти слова.
— Тебе следовало бы сказать, что ты счастлив иметь трех чудесных мальчиков.
— Погоди, — произнес Кенрик и быстро скинул тунику и рубаху. Затем снова посадил ее к себе на колени. — А теперь, дорогая, ты должна потереться о мою грудь.
— Откуда тебе известны мои желания? — удивленно воскликнула она.
— Помнишь, ты лежала в горячке? Это было в первую неделю, после того как мы поженились. Так вот, тогда происходило почти то же самое. Только сейчас мы с тобой немного изменились. Тогда мы еще не занимались любовью, зато сейчас нам ничто не может помешать сделать это.
В глазах Кенрика вспыхнуло желание, еще до того, как он припал к ней в долгом, страстном поцелуе. И этот поцелуй заставил их обоих желать еще большего. Он сбросил сапоги и распустил ей ворот рубашки, чтобы погладить плечи.
— А как же я соскучился, дорогая. Надо восполнить упущенное.
— После родов прошло уже достаточно времени — может, начнем прямо сейчас, и тогда, возможно, родится дочь? — пробормотала Тэсс, подставляя шею для поцелуев. А затем встрепенулась и пробежала поцелуями по его шее, а кончиками пальцев стала нежно ласкать бедра, подбираясь к его теплу все ближе и ближе.
Но Кенрик повел себя довольно странно. В одно мгновение он вскочил на ноги, а в следующее — уже обнажил меч. Бедная Агнес была так ошеломлена, что чуть не уронила на пол свое бесценное сокровище. Филипп начал протестовать, и довольно громко.
— Чертова женщина! — взревел Кенрик, засунув меч в ножны и беря у Агнес сына. — Могла бы и постучаться.