В это воскресное утро, в пять тридцать, Малик подъехал к складу и остановил возле него свой «джип»; на нем красовались теперь местные номера штата Нью-Джерси, украденные на стоянке возле бара «Ханнигэна».
По пути в Нью-Йорк он остановился на станции обслуживания, где снял с себя окровавленную куртку и брюки, вымылся и переоделся во все новое, рассчитывая выбросить старую одежду в первую же помойку. Когда он вылез из «джипа» в своем блейзере, серых широких брюках, накрахмаленной белой рубашке с аккуратно повязанным галстуком, он выглядел чересчур нарядно в этом грязном, замусоренном районе.
Боковая улочка, куда выходил фасад склада, была темна и как-то странно спокойна. Входная дверь оказалась заперта. Он заметил мини-вэн Беликова, стоявший там, где он оставил свой «джип», и поэтому смело постучал. Сначала внутри все было тихо. Он постучал во второй раз, сильнее, и наконец послышались шаги.
Все еще не проспавшийся, Беликов открыл дверь и отошел в сторону, пропуская Малика, затем, быстро оглядев пустынную улицу, снова запер замок.
— Я ожидал тебя раньше, — сказал Беликов, маленький, жилистый человечек с мордочкой хорька, быстрыми, подвижными глазами и легкими, вкрадчивыми движениями. Его взгляд редко останавливался на чем-нибудь более чем на одну-две секунды. Закоренелый преступник, он провел десять лет своей жизни в сибирском лагере и привык жить под вечной угрозой смерти. Доверять ему нельзя было ни в чем, если только у него не было страха. А Беликов панически боялся стоявшего перед ним человека.
— Мне пришлось задержаться, — сказал Малик, подавляя легкую усмешку: он все еще испытывал возбуждение, вызванное всей этой историей с Тамми. Он внимательно осмотрел установленное типографское оборудование и задержался на кипе бумаги, лежащей рядом со скамьей. Кипа была менее четыре фута в высоту и два на два в длину и ширину.
— И это все? — спросил Малик. — Такого количества достаточно, чтобы отпечатать тридцать миллионов долларов?
— Если говорить точно, то тридцать два миллиона. Обманчивое впечатление, да? — сказал Беликов. — В кипе десять тысяч листов. Из каждого листа получится тридцать две банкноты. По восемь в длину и по четыре в ширину. Мы будем печатать стодолларовые банкноты. Три тысячи двести долларов из одного листа; из десяти тысяч листов — соответственно тридцать два миллиона долларов.
Малик посмотрел на стоявшие у стены промышленные сушилки.
— А эти зачем?
— Чтобы придать деньгам такой вид, будто они уже были в обращении. Деньги закладываются в барабан вместе с булавками, кусками ткани и пластмассы. Выходя оттуда, они выглядят уже совсем иначе.