И вот однажды он зашел ко мне, с улыбкой протянул пиджак и сказал: «Отец, ты в нем утонешь». Я одел его: рукава были очень длинными. Они закрывали мне кисти рук, а в плечах пиджак был мне велик.
Эриксон пользуется негативными определениями и указывает на их положительную сторону. В любом отрицательном явлении он может найти что-то положительное. Это делает любой хороший психотерапевт. Только Эриксон делает это лучше других. С помощью переструктурирования он превращает «тощего, как жердь» в «выросшего выше отца», зная, что это не может не вызвать положительных эмоций. Лапе может предвкушать тот день, когда он станет выше отца и отец «утонет» в его пиджаке.
Джеффри Зайг обращал мое внимание на то, что Эриксон всегда ставит себе цель. Зайг рассказывал: «Однажды я зашел в нему и совершенно неожиданно задал вопрос: „Какая у тебя цель?“ Эриксон не задумываясь ответил: „Дождаться внука – ребенка Роксаны“ (его дочь). Он точно знал, о чем я спрашиваю. Он не повел и бровью. Я знал, что он назовет какое-то событие, которое должно произойти в будущем». Зайг продолжал: «Для него была характерна эта позитивная ориентация на будущее. Но она не была похожа на навязчивую идею, она напоминала огонь, на который летит мотылек. Идея не овладевала им, скорее – она оставалась где-то там, вдали и влекла его к себе».
13. Обучение ценностям и самодисциплине.
«Я не обязан».
Однажды в воскресенье мы всей семьей сидели и читали газету. Кристи подошла к матери, схватила газету, скомкала ее и бросила на пол. Мать сказала: «Кристи, это не очень красиво выглядело, подбери газету и верни ее матери. И извинись». «Я не обязана», сказала Кристи. Каждый из нас сказал Кристи то же самое и получил такой же ответ. Тогда я сказал Бетти взять Кристину и отвести ее в спальню. Я улегся на кровать, а Бетти положила ее рядом со мной. Кристи с презрением смотрела на меня. Она начала выкарабкиваться, но я схватил ее за лодыжку. «Отпусти!» – сказала она.
« Я не обязан», ответил я.
Борьба продолжалась четыре часа. Она брыкалась и боролась. Очень скоро ей удалось высвободить одну лодыжку, но я ухватил ее за вторую. Борьба была отчаянной – это было похоже на молчаливую схватку двух гигантов. К концу четвертого часа она поняла, что проиграла и сказала: «Я подберу газету и отдам ее маме»,
Вот тогда и настал главный момент. Я сказал: «Ты не обязана». Тогда она, подумав получше, сказала: «Я подберу газету и отдам ее маме. Я извинюсь перед мамой».
«Ты не обязана», вновь сказал я. Ей пришлось основательно задуматься и полностью включиться в понимание. "Я подниму газету, я отдам ее маме, я