Гуттен в полнейшем недоумении вернулся на свой корабль.
На рассвете его люди сошли на берег: Гуттен поручил им разузнать, не заходила ли в порт Тенерифе каравелла Федермана.
Ее исчезновение вселило в его душу самые мрачные предчувствия. На пирсе к нему подошел Спира:
– Ну, дон Филипп, есть ли у вас на судне люди без мочек?
– Есть! – ответил Гуттен в полнейшей растерянности. – Таких нашлось сорок семь человек.
– Проклятье! – зарычал Спира и решительным шагом направился в город.
– Нет, ваша милость, такое судно, как вы описываете, к нам не заходило, – сказал ему алькальд. – А миновать нас никак невозможно. Если бы он пристал к любому из составляющих наш архипелаг островов, мне тотчас бы донесли. Вот сводка, полученная три дня назад: о корабле вашего товарища там нет ни слова. Совершенно ясно, что он затонул.
Теперь, когда гибель Федермана была представлена ему со всей непреложностью, глубокая скорбь овладела Филиппом.
– Бедный Клаус! Я и представить не мог, какая судьба ему выпадет!
– Пути господни неисповедимы, – заметил Спира. – Завтра отслужим еще одну мессу за упокой его души.
– Господа! – обратился к ним, вынырнув откуда-то, Мурсия де Рондон. – Мы можем легко пополнить нашу экспедицию и набрать две сотни человек взамен тех, кто оказался так суеверен и сбежал в Санлукаре. На Канарах обретается множество солдат, которым надоело гоняться за неуловимыми туземцами. Все они горят желанием плыть в Венесуэлу.
Двести человек были набраны из числа испанцев, размещенных в Тенерифе. Гуттен сделал им смотр.
– Вид у них, прямо скажем, разбойничий, – шепнул Перес де ла Муэла.
– Чем они хуже тех, кто удрал от нас?! – ответил Лопе де Монтальво. – А по мне, так даже и лучше: не бегут от драки, а только ищут повода, чтобы ввязаться в нее.
– Завоевание Канарских островов, – наставительно сказал Перес, – обошлось Испании весьма дорого: орешек этот было нелегко разгрызть. Открыли их задолго до Америки, а война продолжается и по сию пору. Потому здесь такое множество молодцов, готовых продать свою шпагу хоть самому дьяволу.
– Да какая разница между ними и теми, кого мы встречали, к примеру, в Севилье? – небрежно заметил Лопе. – Или между ними и нами? Мы тоже бежим от мирной жизни, от порядка и от будущего, в котором все будет ясно, понятно, предсказуемо… Не понимаю, отчего вы так раскудахтались, доктор…
– Храни вас бог, капитан Монтальво, – ступив на сходни корабля, приветствовал его человек, заметно отличавшийся от всех прочих.
– А вон тот плывет в Индию не затем, чтобы набить мошну, и не для того, чтобы переустроить мир по своему вкусу и разумению. Ему надо получить должок с одного мерзавца, который обесчестил его сестру. Я как-то видел этого изменника в Севилье…