– Как его звали? – спросил Гуттен, наперед зная ответ.
– Прозвище у него было Янычар, – ответил Монтальво. – А мой знакомец – дворянин из Тенерифе и плывет в Картахену воздать негодяю по заслугам. Он человек отважный, добросердечный и высокопорядочный, как и всякий, кто решился смыть бесчестье кровью.
Отпраздновав Рождество, экспедиция вышла из Тенерифе. Накануне отплытия Хорхе Спире пришлось немало похлопотать, чтобы власти острова выпустили из местной тюрьмы Франсиско Веласко и Хуана де Себальоса, которые учинили в таверне дебош, не поделив с кем-то двух потаскушек, изувечили альгвасила, явившегося их унимать, а трактирщику проломили голову.
– Какого дьявола несло вас в эту дыру, – укорял их Перес де ла Муэла, – когда впереди у вас Дом Солнца? Теперь всему белому свету доказано, что вы безмозглые остолопы.
– Ах, да полно вздор молоть, коновал проклятый, – стонал в ответ Себальос, – дай нам лучше какое-нибудь снадобье, чтобы забыть это убийственное зелье, которым хозяин, видно, хотел извести нас! Нет, он нам подал не вина, а жабьего отвара, настоянного на тараканьем дерьме!
– Вот, возьми, – негр Доминго Итальяно протянул ему бутылку. – Это тунисское вино.
– Что? Вино? – Себальоса передернуло от омерзения. – Отныне и впредь я не возьму в рот ничего крепче воды!
Негр засмеялся:
– Разве ты не знаешь старинную мудрость: «Подобное лечится подобным»? Выпей – полегчает.
Гуттен слушал эту беседу с нескрываемым удовольствием. Все участники экспедиции, начиная со Спиры и кончая желчным Веласко относились к негру с живейшей приязнью. Он был уже не молод, среднего роста, молчаливый, с выражением давней и непреходящей печали в глазах. Он никогда не рассказывал о себе и только однажды изменил своему обыкновению, когда в ответ на приставания Себальоса должен был объяснить, почему он не раб, а свободный человек.
– Ну вот, сейчас выяснится, что наш Доминго – африканский царь, путешествующий инкогнито, – засмеялся Себальос.
– Я бы на твоем месте, – заметил ему Перес де ла Муэла, – отнесся к этому посерьезней: так уже бывало, и не раз.
– Да, Нетопырь рожден повелевать, – согласился Веласко, – впервые вижу, чтобы чернокожий держался с таким достоинством.
– Будьте с ним поосторожнее, – продолжал лекарь, – что-то мне подсказывает, что Доминго Итальяно – человек очень непростой. Учтите, друзья мои, не все едут в Венесуэлу за славой – кое-кто желает и спрятаться от нее.
На траверзе Островов Зеленого Мыса капитаны взяли «лево на борт» так круто, что затрещали мачты.
– Знаете, почему это делается? – спросил Гуттена Перес де ла Муэла и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Еще до того, как адмирал Колумб выполнил этот маневр, который должен был привести его в Америку, как в наказание ему стали называть Вест-Индию…