Он обнял ее, и она позволила ему крепко себя поцеловать. Но Холден отпустил ее, встал и, натянув брюки, стал искать свой второй армейский ботинок.
Она вылезла из-под одеяла и сразу же покрылась гусиной кожей. На ней был роскошный купальный халат, и Рози радовалась ему, как ребенок. Она завернулась в халат и засунула ноги в кроссовки, не развязывая шнурки. Ей все еще было холодно. Дэвид натянул на голову черную вязаную шапочку. Она сама собиралась ее одеть, и поэтому схватила бушлат. Бушлат был Дэвида, но это не имело значения. Рози набросила его на плечи и вышла за ним из палатки.
Она заметила, что за поясом армейских брюк у него тот «Магнум», который она дала ему вчера. Рози улыбнулась. Она взяла свой «Глок-17» и засунула его в карман бушлата.
Вместе с Дэвидом они подошли к кострищу, в котором еще плясали язычки огня.
Лютера Стила нельзя было не узнать по широким плечам и атлетической фигуре, к тому же он был одним из немногих, кто, наверное, и спал в костюме и галстуке. Лем Пэрриш, как всегда, заложив левую руку за спину, стоял рядом со Стилом.
— Лютер, Лем, — позвала Рози.
— Привет, Рози, — отозвался Лем. — Я вижу, ты привезла нашего мальчика.
— Это мой мальчик. Поищи себе другого, — засмеялась Рози Шеперд.
Дэвид остановился в футе или около того от Стила и Лема Пэрриша, и они, как всегда в таких случаях делают мужчины, начали пожимать друг другу руки, кивать и молчать.
— Ну, — начала Рози, — что там?
— Возможно, затевается заговор против…
— «Затевается заговор», Лютер? Ты что, начитался шпионских романов?
— Я серьезно, детектив Шеперд, — спокойно сказал Лютер Стил.
— Возможен заговор с целью убить президента, потому что он выходит из комы и наверняка будет жить. Нам нужна помощь «Патриотов».
Рози поискала, куда сесть, нашла складной брезентовый стульчик и опустилась на него, жалея, что не взяла сигареты.
Внутри было очень жарко, и рубашка стала внезапно высыхать прямо на нем. Потолок в фойе был очень высокий; выполненный в турецком стиле времен Оттоманской империи, он был украшен сложным узором керамической плитки, который прекрасно подходил к рисунку пола, так что если долго смотреть на потолок, можно было потерять ориентацию, даже начинала кружиться голова. У Тома Эшбрука не было времени пялиться на потолок.
Он пересек зал и свернул налево, к лестнице. Как только он поднялся на десять или двенадцать ступенек, опять стало жарко.
Здание было построено во время английской оккупации Палестины и не было приспособлено под установку кондиционеров. До сих пор кондиционированный воздух подавался только в зал на первом этаже.