— Ну, а как объяснить, что бандиты так распоясались в провинции? И куда исчезло продовольствие? И что он делает со своей огромной бездействующей армией? Или возьмите покушение на жизнь президента, произошедшее сегодня. Почему Санчес так долго организовывал посещение гавани, с чем связана такая задержка? А вы видели, что его солдаты открыли огонь по автоматчику только после того, когда стал стрелять сам полковник? К этому времени я уже превратил покушавшегося в решето.
— У меня нет ответа на ваши вопросы, амиго. Вы говорили о своих подозрениях президенту? — Коммачо закурил тонкую сигару и посмотрел на солнце, садившееся за горами.
— У него и без меня дел по горло. Я его очень уважаю. Вы видели его форму? Он вымазал брюки грязью, когда становился на колени рядом с детьми и разговаривал с ними. Он уже приказал Санчесу, чтобы тот отдал жителям довольствие своих солдат. Но президент на этом не остановится. Я думаю, Санчеса ожидают большие неприятности. Вечером может что-то произойти.
— Мы должны быть в полной готовности. Что вы предлагаете? — Коммачо сбил пепел с сигары о стойку шасси вертолета.
— Я хочу, чтобы ваши люди ни на шаг не отходили от президента, когда он будет находиться в штабе полковника. Выделите еще двух солдат, и они вместе с моими двумя наемниками укроются снаружи и будут поддерживать по рации связь с нами. Это на случай нападения на штаб.
Генерал на минуту задумался.
— Мы не можем доверять солдатам Санчеса. Вряд ли нам удастся отбить массированное нападение террористов, если они его предпримут. Как бы нам не попасть в ловушку. Надо бы еще выделить людей для охраны вертолетов.
— Мы не можем этого сделать, мало наших. Если президент согласится ужинать с полковником и начнет там распекать его, то, случись начаться схватке, нам не удастся добежать до вертолетов, а солдат, чтобы охранять и президента, и эти машины, у нас не хватает. Придется оставить их там. Лучше усилим охрану Агилара-Гарсиа.
— Да, вы правы, мой друг, — горько вздохнул генерал. Фрост вернулся к президенту, а Коммачо занялся распределением охраны. Капитану все больше и больше нравился президент, он ценил то, как он себя вел и мысленно поклялся защищать его жизнь до конца.
Наступил вечер. Видно было, что Агилар-Гарсиа устал, не приседая ни на минуту в течение десяти часов. Он прерывисто дышал, а щеки покрыл нездоровый румянец. Улучив удобный момент, Фрост увлек Коммачо в сторону и прошептал:
— Почему никто не сказал мне, что у президента нездоровое сердце?
— Мы просто не хотели, чтобы слишком много людей об этом знали. Он никогда не жалел себя. Да, мои люди наготове. Как вы думаете, когда может произойти нападение?