— А что вы будете делать, когда какому-нибудь солдату воткнут нож в спину? Расстреляете десять мирных жителей? Если бы знать, что делать… Иногда мне хочется быть героем приключенческой книжки, расправляться с негодяями направо и налево, укладывать бандитов одной левой, сражаться с чокнутыми идиотами, стремящимися захватить планету, соблазнять в каждой главе прекрасных героинь — вот это жизнь! В этом случае у меня были бы готовы ответы на все вопросы, и сейчас мне осталось бы только воскликнуть: “Стойте, у меня есть план!”
— Так у тебя есть план, амиго? — улыбнулся Коммачо.
— Увы, нет. Я ведь не книжный герой. А не дать ли нам объявление в шпионской газете или журнале — “Требуются героические личности со своими собственными планами и глушителями для пистолетов”?
— Ты совсем ненормальный, Хэнк.
Вы хорошо разбираетесь в людях, — рассмеялся капитан. — Но, говоря серьезно, самое главное для нас — это не дать распространиться беспорядкам любой ценой. Черт с ними, пусть они сожгут свои трущобы дотла, завтра мы объявим по радио, что застроим район новыми домами.
— Да, я согласен, — вздохнул генерал, — но в таком случае, что произойдет следующей ночью?
Фрост пристально посмотрел на горящие дома и шеренги вооруженных солдат, стоящих на расстоянии ста ярдов от их машины.
— Если бы у вас было еще тысяч пятнадцать-двадцать хорошо вооруженных людей, можно было бы совершить рейд в джунгли и навсегда покончить с террористами, засевшими там. Устроить показательные суды над главарями, выслать из страны всю мелкую сволочь, а потом уже утихомиривать студентов. Да они бы и сами притихли, если бы красные террористы не пичкали их враньем о президенте. Если бы весь народ узнал правду о личных качествах президента, то люди бы упали на колени и возблагодарили Бога за то, что он им послал такого руководителя. А сейчас их кормят только коммунистической пропагандой. Увы, v вас нет ни обученной армии, ни вооружения.
— Ты хочешь сказать, что положение безнадежно?
— Да, хотя я не собираюсь сдаваться. Будет лучше, если вы посоветуете Агилару-Гарсиа уехать из страны. Однако, вряд ли он послушается.
— Это точно, — согласился Коммачо уставшим голосом, став похожим не на генерала, а на обычного толстяка, загнанного судьбой в угол. — Я понимаю, что вы правы, но ему я этого никогда не скажу. Не имею права. На каком же этапе истории мы проиграли?
— Историк из меня никудышный, — проговорил Хэнк, прикуривая, — но проиграли вы, наверное, потому, что всему миру наплевать на то, что творится у вас в стране. Именно поэтому и мы, наемники, не остаемся без работы.