Фрост подмигнул Дику Лундигану и спросил:
— Я прав?
— Марино, этот человек совершенно прав! — торжественно произнес Лундиган и засмеялся, натягивая козырек форменного кепи на самые брови.
— Чушь! Дерьмо!
— О ужас, какой невоспитанный субъект, — осклабился Фрост и зашагал вдоль пыльной деревенской улочки.
— Эй! — окликнул Марино. — Как же Густав? Он остался караулить с другой стороны!
— А встретит нас по эту, — сообщил Фрост. — Густав — отличный часовой и толковый малый. Он следил за разговором, не сомневайся.
Фрост закурил “Кэмел”, поправил свой десантный берет, защищая уцелевший глаз от падавших почти отвесно солнечных лучей. Последние два дня они шли в невыносимой жаре, и Фрост почти ностальгически вспоминал прохладу горных отрогов, а особенно — прозрачные ручьи, где можно было на славу искупаться. Запах собственного пота начинал раздражать наемника.
За околицей, примерно милю спустя, к товарищам присоединился Густав.
Четверка шла без отдыха до пяти часов пополудни. Затем сделали краткий привал, Густав поделил и роздал армейские пайки. Марино, сидевший, свесив ноги, на берегу пересохшего ручейка, закурил и обратился к Фросту:
— Все-таки, сдается мне, движемся прямиком в ловушку!
Поднося ко рту острие герберовского ножа, на котором красовался ломоть консервированной ветчины, капитан ответил:
— Именно, Фрэнк. Прямиком в ловушку. Это единственный способ встретиться с полковником Цзинем.
— А что потом?
— Совершенно справедливый вопрос. Я все дожидался, когда ты задашь его. Слушай внимательно. Врать мы не будем — вернее, будем, но самый чуток. Цзинь вовсе не обязан верить нашим словам, и уж подавно не обязан оказывать содействие… Разумеешь?
Марино отрицательно мотнул головой.
— С какой такой стати он станет помогать незнакомцам разыскивать генерала Чена, дабы торжественно спровадить его к праотцам? А?
Густав, Лундиган и Марино молча ждали продолжения.
— А я вот придумал, с какой. Изобрел своего рода отмычку. Точнее, волшебную палочку.
— Что за легенду ты намерен скормить полковнику? — не выдержал Дик Лундиган, сидевший немного поодаль.
— Не легенду, — засмеялся Фрост, — а чистую, девяносто шестой пробы… нет, пожалуй, не столь высокой… Короче, я намерен сказать правду.
— Поясни! — изменившимся голосом потребовал Марино.
— С удовольствием. Я поведаю полковнику Цзиню, что один из моих друзей — а именно: Фрэнк Марино, — представляет интересы огромного преступного синдиката, главарь которого стремится пробить себе торную дорогу на международный рынок опиума-сырца. Притом, вытеснить всех европейских и американских соперников. Этот глава — точнее, босс; а еще вернее — саро di tutti capi…