После того как архитектор Понтий навестил ее и уговорил еще раз сделать попытку повидаться и поговорить в доме его сестры с Арсиноей, которая осталась верною своей привязанности к ее сыну, она встретилась там с самой Павлиной и получила от нее такой резкий отказ, что вернулась домой к своему мужу, оскорбленная до слез. Поэтому она ничего не возразила Эвфориону, когда он запретил ей когда-нибудь опять переступать порог этого христианского дома.
Подарок императора был ей приятен и пришелся очень кстати, так как Эвфорион, совсем потерявший голос и память вследствие волнения и горя, пережитых им в последние месяцы, был уволен из театрального хора и находил место среди певцов только при праздновании мистерий маленьких сект или при разучивании гимнов Гименею153 или похоронных заплачек, получая за это несколько драхм вознаграждения.
При этом старики должны были еще поддерживать и свою дочь, которой уже не мог больше помогать Поллукс, да и птицы, и грации, и кошка тоже хотели есть. Ни Эвфориону, ни Дориде не приходила в голову даже смутная мысль о возможности отделаться от этих животных.
Днем старуха была грустна; но ночь доставляла ей несколько хороших часов. Тогда надежда открывала перед ней прекрасные картины будущего и разные возможные и невозможные истории, возбуждавшие новую бодрость в ее сердце.
Как часто она видела Поллукса, возвратившегося из какого-нибудь далекого города, куда он, может быть, убежал, например из Рима или из Афин, великим человеком, украшенным лавровым венком и обладающим большими богатствами!
«Император, сохранивший еще обо мне добрую память, не может гневаться вечно, — думала она. — Может быть, он со временем отправит своих посланцев отыскать Поллукса и посредством больших заказов вознаградит его за то зло, которое причинил ему».
Что ее любимец жив, она не сомневалась и высказывала свою уверенность в этом каждый раз, как Эвфорион старался ей доказать, что он, должно быть, умер. Певец знал много историй о несчастных людях, которые были умерщвлены и никогда больше не появлялись. Но Дорида не поддавалась никаким убеждениям, продолжала надеяться и совсем сжилась с мыслью послать младшего сына, Тевкра, как только он окончит свое учение — следовательно, через несколько месяцев, — путешествовать, чтобы разыскивать пропавшего без вести брата.
Антиной, обожженные руки которого скоро зажили под заботливым попечением императора и который никогда не чувствовал дружбы ни к какому другому юноше, сожалел об исчезновении художника и все собирался посетить Дориду. Но он теперь неохотнее, чем когда-нибудь, разлучался с императором и служил ему так усердно, что Адриан не раз дружески упрекал его, говоря, что он слишком облегчает службу его рабов.