— Значит, ты желал бы снова и целую вечность толкаться и тесниться среди массы старых знакомых, которых от первого до последнего смерть посылает в другой мир?
— Нет, но я желал бы, чтобы мне было позволено вечно жить с некоторыми избранными.
— А я принадлежал бы к их числу?
— Да! — вскричал Антиной с жаром и прижал губы к руке Адриана.
— Я знал это. Но ни за какую цену, даже из-за тебя, моего любимца, я не пожелал бы отказаться от единственного права, которое составляет преимущество человека перед бессмертными богами.
— Какое право ты подразумеваешь?
— Право выйти из рядов живущих, как только небытие мне покажется сноснее существования.
— Боги, разумеется, не могут умереть.
— А христиане желают умереть только для того, чтобы присоединить к старой жизни новую.
— Более прекрасную, чем первая на земле.
— Они называют ее блаженною. Мать этой вечной жизни — неутомимая жажда существования — не умирает даже среди самых несчастных людей; ее отец — надежда. Они веруют в отсутствие страданий на том, другом, свете, потому что тот, кого они называют Искупителем, распятый Христос, якобы освободил их от будущей скорби своей смертью.
— Разве может кто-нибудь взять на себя страдание другого, как тяжесть или одежду?
— Они говорят это, и мой друг из Афин в этом убежден. В сочинениях по магии имеются указания, каким образом можно перенести несчастье не только с людей на животных, но и с одного человека на другого. Были даже произведены по этому поводу замечательные опыты над рабами, и в некоторых провинциях мне все еще приходится бороться против человеческих жертв для умилостивления или умиротворения богов. Вспомни только о невинной Ифигении, приведенной к алтарю162. Разве не сомкнулся треснувший форум после того, как Марк Курций бросился в трещину?163 Если судьба пускает тебе вслед смертоносную стрелу и я принимаю ее своей грудью, то, может быть, судьба довольствуется этим ударом, не спрашивая, в кого попала стрела.
— Боги были бы слишком прихотливы, если бы они не захотели принять твоей крови вместо моей.
— Жизнь есть жизнь, — возразил император, — и жизнь юноши дороже жизни старика. Тебя ожидает еще много радостей.
— А ты нужен для всего мира.
— После меня явится другой. Ты честолюбив, мальчик.
— Нет, господин.
— Что же это значило в таком случае? Все поздравляли меня с сыном Вером, только ты не поздравил. Или тебе не нравится мой выбор?
Антиной покраснел и со смущением опустил глаза, а Адриан сказал:
— Говори откровенно то, что думаешь.
— Претор болен.
— Ему остается жить немного лет, а когда он умрет…