– Что я, по-твоему, должен сделать, мой мальчик? – мягко спросил он Лейна. – Если ты хочешь уединения, я могу вернуться в Башню.
Лейн покачал головой:
– Нет, мой господин. Время позднее. Если вы окажете мне честь и останетесь, я устрою вас на ночлег.
– Хорошо.
Лейн пошел отдавать указания слугам, а Гло повернул свою большую голову к Толлеру.
– Метаясь, как зверь в клетке, ты не поможешь брату.
– Я не понимаю его, – пробормотал Толлер. – Должен же кто-то что-то сделать.
– Что ты… гм… предлагаешь?
– Не знаю. Что-нибудь.
– Легче ли станет Джесалле, если Лейн даст себя убить?
– Возможно. – Толлер отказывался принимать его логику. – Тогда она по крайней мере сможет им гордиться.
Гло вздохнул.
– Проводи меня к креслу и принеси чего-нибудь согревающего. Кейльского черного.
– Вина? – Несмотря на душевное смятение, Толлер удивился. – Вы хотите вина?
– Ты сказал, что кто-то что-то должен сделать. Я собираюсь выпить вина, – пояснил Гло ровным голосом. – Тебе придется подчиниться.
Толлер проводил магистра к креслу с высокой спинкой в углу холла и отправился за вином. Голова его раскалывалась, он не мог примириться с невыносимым. Ему никогда не приходилось оказываться в подобной ситуации, но наконец он нашел, чем себя утешить. Леддравор только играет с нами, решил он, хватаясь за ниточку надежды. Джесалла не может понравиться тому, кто привык к опытным куртизанкам. Принц просто подержит ее в своей комнате и посмеется над нами. Этим он еще больше подчеркнет, что презирает наших женщин и даже не хочет притрагиваться к ним.
За следующий час Гло выпил четыре больших бокала вина, лицо его раскраснелось, и он был совершенно пьян. Лейн уединился в кабинете, по-прежнему никак не проявляя своих чувств, а Гло, к разочарованию Толлера, объявил, что хочет лечь спать. Толлер же знал, что не уснет, и не хотел оставаться наедине со своими мыслями. Он дотащил Гло до приготовленной комнаты, уложил его, а затем выглянул в длинный поперечный коридор, куда выходили двери основных спален. Слева послышался звук, тихий, как шепот.
Толлер осмотрелся и увидел Джесаллу. Она шла ему навстречу, направляясь в свои комнаты.
Длинное колеблющееся черное платье придавало ей призрачный вид, но осанка оставалась прямой и величественной. Шла та самая Джесалла Маракайн, какую он знал всегда, хладнокровная, скрытная, неукротимая, и при виде нее Толлер испытал смешанное чувство острой боли, беспокойства и облегчения.
– Джесалла, – сказал он, направляясь к ней, – ты не?..
– Не подходи! – Ее глаза сверкнули бешеной злобой, и она прошла мимо, не замедлив шага.