— Почему смешно? Ты же по-настоящему страдала.
— Тогда страдала, а сейчас мне все это смешно. Владимир остановил свой взгляд на фотографии в рамке, стоящей на столике. На фотографии мы с Мустафой, позируя на берегу моря, громко кричали: «Чи-и-из!»
— А у тебя ничего не изменилось, как будто я только вчера отсюда ушел. Наташа, а что это рядом с тобой за чурка? — Владимир не сводил глаз с фотографии.
— Какой еще чурка?
— Тот, который тебя обнимает.
— Это не чурка. Это — турок.
— Да по мне хоть папуас из Новой Гвинеи. Что это ты позволяешь ему себя обнимать?
— А тебе какая разница?
— Да просто неприятно как-то, что черномазый чурка нашу русскую женщину лапает.
— Сам ты чурка, — злобно буркнула я и спросила строгим голосом:
— Ты чай пришел пить или фотографии рассматривать? Пошли на кухню.
Володя пропустил мое недовольство мимо ушей и наконец отошел от фотографии.
— Я не видел тебя столько времени. Мне интересно, как ты живешь, а ты тут с чурками обнимаешься. Эту фотографию спрятать надо, а ты ее поставила на самое видное место.
— Да что ты заладил: чурка, чурка… Да, чурка!
— Ну, араб, какая разница?!
— Большая. Этот человек, между прочим, мне очень дорог. Я за него замуж выхожу.
— Ты меня разыгрываешь? — Владимир сел за стол и принялся сверлить меня подозрительным взглядом.
— Вовка, давай оставим эту тему. Я выхожу замуж за турецкого мужчину.
— Наташа, я не могу представить тебя в парандже.
— А я и не буду в ней ходить. Я же русская женщина, а мой мужчина — европеизированный турок.
Разлив чай по чашкам, я пододвинула к Владимиру вазочку с печеньем и улыбнулась:
— Печенье твое любимое. Столько лет прошло, а оно еще в моем доме не перевелось.
— Такое впечатление, что все это время ты меня ждала, — рассмеялся Владимир.
— Ну вот, тебе даже самому смешно.
Сев напротив Владимира, я сделала глоток чая и произнесла уже серьезным голосом:
— Вова, я тебя не ждала. Я уже давно никого не жду.
Мы пили чай с печеньем, говорили о том, что произошло с каждым из нас за последние несколько лет, вспоминали добрые и приятные моменты своей жизни, а я ловила себя на мысли, насколько же равнодушно я теперь отношусь к человеку, которого очень сильно любила и без которого не мыслила своего существования. Я равнодушно отнеслась к переменам в его судьбе, к тому, что он теперь не женат и его сердце свободно.
— Наташа, а ведь я тебя до сих пор не забыл. Я всегда о тебе вспоминаю.
В этот момент мой бывший любовник встал со своего места и упал передо мной на колени.
— Вовка, ты чего?
— Наташа, не прогоняй меня. Можно я останусь у тебя на ночь?