— Я! — дружно взревел хор глоток на первом ряду.
— Даю сто!
— Двести!
— Двести пятьдесят!
— Триста!
— Мешок!
— Предложен один мешок золота! — закричал Алеша. — Кто больше?
Крики утихли.
— Мешок — раз! Мешок — два! Мешок — три! Продано... Тьфу! Принято! Первый боец на сцену! Э-э-э... На арену!
Через барьер грузно перевалился здоровенный детина с могучими буграми мышц, перекатывающимися под черной как смоль кожей. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка из здоровенных лопухов и ожерелье из отрезанных ушей на шее. Толпа возбужденно загомонила.
«Мамочка... — мысленно схватился за голову Алексей. — Ведь специально пальмовые листья заготовил. Хорошо хоть уши оставили. Вот чуть-чуть не доглядишь...» Проинструктировать нечистую братию он успел, а вот нарядами должен был заняться Васька, которого он тоже соответственно тщательно проинструктировал, выдав заранее заготовленный материал. И это была ошибка. Уши, естественно, были бутафорские, а вот листики пальмы натуральные. Пушистый обормот, получив должность генерального ревизора санэпидемнадзора, стал очень разборчив в еде, а потому скормил их Мурке, решив побаловаться свежим молочным коктейлем с банановым вкусом. Для лешего, игравшего роль первого бойца, и лопухи — выше крыши, рассудил «костюмер». Понимая, что паузу затягивать нельзя, Алеша зачастил, резонно сообразив, что с наглым клочком шерсти можно разобраться и потом.
— Каков экземпляр, господа! Сшибает буйвола на полном скаку! Легко, непринужденно рвет пасть льву!
— А чем он биться будет? — полюбопытствовал Елисей. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть гомон толпы.
— Голыми руками, — пояснил Алеша. — Зачем такому богатырю оружие? Ну-с, кто рискнет выйти на бой с ужасом африканских прерий... э-э-э... степей?
Торг возобновился. В нем участвовал практически весь первый ряд, за исключением Кощея и Елисея с «отморозками Шаолиня», которые тоже молчали, предпочитая налегать на бутерброды. Больше всех усердствовал в торгах маленький черненький человечек, ножки которого были практически невидны из-под набедренной повязки, сделанной из тех же лопухов. Он бил себя сухонькими кулачками в грудь, вопя что-то о мести за поруганную честь родственников, оставшихся по вине мерзавца, гордо стоящего на арене, без ушей, и честно выторговал право на поединок ценой двух мешков золота. Право-то он выторговал, а вот барьер, отделяющий трибуны от арены, преодолеть не смог. Росточком оказался мелковат.
«Тьфу! Надо было заранее генеральную репетицию прямо на арене провести. Как же мы про барьер забыли? — чертыхнулся про себя Алеша, нагибаясь через борт. Вытащив второго бойца на арену, юноша принялся азартно его рекламировать: