Он размышлял о поразительном вольте де Норвиля, а также о том, что стоит за нелепыми обвинениями против Блеза и против него самого. Месть за спор в Лальере? Какой-то молчаливый сговор между де Норвилем и канцлером Дюпра? Возможно, возможно… Однако для маркиза, с его долгим политическим опытом и знанием интриг и интриганов, столь очевидные, лежащие на поверхности мотивы не выглядели убедительными.
В конце концов он сказал, больше самому себе:
— Так, значит, и Баярд, а?
— Да, — откликнулся Пьер, — он бросал тень сомнения и на господина де Баярда.
— Ага! А на кого еще?
— В тот раз он не называл больше никого. Но ходят слухи, поспорить могу, что он сам их и распускает, о маршалах де Лотреке и де ла Палисе. И даже герцога Алансонского упоминают…
— Вот как…
В таком случае месть можно исключить. И сговором с канцлером Дюпра дело не исчерпывается. Де Сюрси спросил себя, почему намеки и обвинения не касаются адмирала Бонниве, но тут же сам собой появился ответ: бездарного и неспособного Бонниве можно не принимать во внимание.
Де Норвиль целился в самых одаренных и преданных королю царедворцев. Маркиз дорого дал бы, чтобы узнать, чьи имена, кроме его собственного и Баярда, намеревались выжать из Блеза в пыточной камере замка Пьер-Сиз.
Однако более всего поражало маркиза вот что. Бесспорно, де Норвиль — предатель, однако никто не назвал бы его дураком. Напротив, он просто гениальный интриган, настоящий фокусник-маг, раз сумел оплести своими чарами не только короля, но и старого Антуана Дюпра, который был хоть и корыстолюбив, но предан короне.
Почему же тогда де Норвиль пожертвовал своим положением при Бурбоне и при сильных союзниках Бурбона — Англии и Империи? Зачем ему так поступать, особенно сейчас, когда Франция прижата к стенке?
— Гм-м, — проворчал де Сюрси.
Ну что ж, по крайней мере он предупрежден насчет того, чего следует ожидать при завтрашней встрече с королем, и может соответственно укрепить свои позиции. Никакая мягкость, никакие попытки умиротворить Франциска пользы не дадут, даже если заставить себя раболепствовать.
Нет, нужно ответить на обвинение обвинением, на ложь — подчеркнутой искренностью. Де Норвиля следует полностью изобличить и разгромить, если маркиз намерен спасти не только Блеза и себя самого, но, возможно, даже саму Францию. Де Сюрси прекрасно понимал трудность задачи. Времени у него практически не было, а враги успели надежно окопаться.
— Увы! — печально вздохнул он. — Если бы только здесь была госпожа регентша, это значительно помогло бы делу…
— Но она здесь, — заметил Пьер. — Герцогиня Ангулемская неожиданно прибыла сегодня и расположилась в Сен-Жюсте.