Cлучайно взглянув в окно, Ги де Лальер подозрительно нахмурился при виде нашего мечтателя. С чего бы этому щенку шататься здесь в одиночестве? Время уже близилось к пяти — часу ужина — а Ги все ещё не решил, как от него отделаться. По знатности ему полагалось бы сидеть за главным столом, ибо, хоть он всего лишь стрелок, происхождение у него не менее благородное, чем у большинства гостей. Однако достаточно того, что придется дурачить старого лиса де Воля, не хватало ещё беспокоиться из-за этого самонадеянного молокососа! Кроме того, за столом и так будет не повернуться.
Де Лальер устроил так, чтобы врачу и секретарю маркиза подали ужин в другой комнате, вместе со всей остальной свитой. Так что их удалось вполне надежно изолировать. А теперь надо найти какой-нибудь благовидный предлог, чтобы убрать из-под ног и де ла Барра — и при том ни в коем случае не обидеть. У обиды зоркий глаз…
Ги мельком заметил Рене, проходившую через дальний конец коридора, тут же у него возникла идея, и он подозвал сестру к себе. Он был старшим братом, тридцатилетним мужчиной, и его власть над нею почти равнялась родительской.
Он кивнул головой в сторону окна.
— Посмотри-ка вон туда. Видишь этого юного петушка?
— О да, братец мой.
— Мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу.
Ги кратко объяснил положение, хотя постарался умолчать о главном: ему не хотелось иметь за столом ещё одного королевского шпиона. Если Рене займется де ла Барром, проблема решится сама собой. Мальчишка будет польщен, и одновременно от него удастся отделаться.
Рене скрыла волнение.
— Но как?..
— По правде говоря, я предоставляю это тебе. Уважаемая мадемуазель, если у вас не хватит смекалки накормить молодого человека и занять его на пару часов, то вы годитесь только в монашки.
— А что мама скажет?..
— Маме я объясню. А теперь поспеши, пока он один. Да нечего тебе прихорашиваться, — добавил он, заметив, что Рене потянулась руками к своему головному убору. — Ты и так красавица.
Она выглядела более чем красавицей в глазах ослепленного Пьера, когда её шаги по садовой дорожке спугнули его грезы, и он увидел, что предмет его мечтаний приближается к нему наяву, предшествуемый собачкой. Это было чудо. Он почти не надеялся увидеть её ещё раз; но лицезреть её сейчас, и притом одну — это уже смахивало на колдовство. Пораженный чарами, он мог только молча взирать на нее.
Рене, со своей стороны, ещё никогда в жизни так не трепетала. Она выросла в деревне и могла по пальцам одной руки пересчитать юношей равного с ней положения, которых встречала, — о знакомстве вообще говорить не приходилось. Даже увидеть кого-то из них было целым приключением. Но познакомиться с юношей, встретиться наедине, без бдительного ока госпожи матушки, да ещё не с кем-то вообще, а именно с ним… это такое головокружительное событие, что она и думать о подобном не осмеливалась.