– Тогда зачем тебя отпускаем?
– Чтобы рассказала всем, какие вы крутые да благородные. Мол, с женщинами не воюете, даже со шлюхами. Тысячу мужиков положили, а единственную шлюху не тронули. Даже ручку подлечили. Нет, скажешь?
– Все ясно. Как бы тебе, Энни, попроще объяснить… Твоя ошибка в том, что ты считаешь нас очень сильными. А мы чрезвычайно сильные. Сильные настолько, что нам даже не надо кого-то убивать. Представь себе выводок щенков. Бегают, под ногами путаются, ботинки грызут, писают, где попало. Кто-нибудь их за это будет убивать? Нет. Если уж очень нашкодят, возьмет за шкирку, посадит в коробку. Кстати, ты не единственный щенок с отдавленной лапкой. Еще один был, без трех пальцев. Ему тоже лапку подлечили.
– Я вам не верю. Я хочу их видеть.
– Кого сначала? Тех, кто в монастыре остался, или тех, с кем ты была?
– Мою роту.
Даю приказ компьютеру, и на большом экране появляется стена монастыря. Древняя, облупившаяся. Это не Литмундский монастырь, тот как конфетка.
– Где люди? – спрашиваю у компьютера.
– Люди за стеной.
– Покажи запись.
На экране появляются ворота монастыря. Из них выходят человек двадцать нормально одетых монахов и пятеро в костюмах «Нищий в лесу» – подобие доспехов, сплетенное из полосок коры на манер лаптей, снизу мешковина. Пятерка уходит в лес, и вскоре оттуда появляется колонна наших церкачей. Фасоны одежды не особенно различаются, но насчет оружия фантазия у людей работала. Кроме луков, копий, палиц и дубин появились арбалеты, каменные топоры с заостренным концом топорища – можно рубить, можно колоть, нунчаки, что-то типа багров и много всякого, чему я даже названия не знаю. Десять человек несут на жердях разрубленную тушу лося. Вышедшие из леса оживленно переговариваются с местными. Через некоторое время все скрываются за стеной, и ворота со страшным скрипом закрываются.
– Это же Пиитетова пустынь! – Энни поражена. – За горами. До нее две недели по перевалам…
– Если хочешь, Лира тебя туда отвезет. Через полчаса там будешь.
Энни осторожно ощупывает экран левой рукой. Правую бережно прижимает к животу.
– Это как зеркало, да? Там стоит, а тут видно?
– Не совсем так, но близко. Показать, что в вашем монастыре происходит?
– Да-а.
Переключаюсь на Литмундский монастырь. Шесть человек изучают таран на огромных деревянных колесах. Колеса и оси подгнили, и вся конструкция рухнула на бок. Один из церкачей достает нож и отрезает кусок колеса без всякого усилия, как ломоть от буханки хлеба.
– Мы подумали, что эту осадную технику вы приготовили против Лиры, и решили, пусть она сгниет побыстрее, – объясняю я Энни.