- Потому что мы - развитые потребители, а они - нет, - хором сказали немцы.
- Потому что нам не приходило в голову задавать прибору такие вопросы, - уточнила госпожа Денежкина. - Ведь вы, Ян Владиславович, сами говорите: что у природы спросишь, то она и ответит...
К этому легкомысленному замечанию все отнеслись так же легкомысленно, потому что с гор задувал свежий ветер, и стоять долго на белом свете было холодно: день был мокрый, солнышко гуляло за тучами, и хотелось грога.
За столом было уютно, тесно, вкусно, до низкого потолка Веселуха мог бы сидя достать рукой, и только одно обстоятельство несколько его смущало: герр Апфельбаум все время на него смотрел, хитрый, как лис, и волосатый, как снежный человек. - "А скажите честно, - мысленно спрашивал он у Веселухи, ведь гений и злодейство - это ну не то чтобы несовместимые, но совершенно разные вещи?" - "Конечно, конечно, - заверял его Веселуха. - Совершенно разные и даже несовместимые. У гения просто не получится хорошенько навредить кому-нибудь, кроме себя самого". - "А если гений - архитектор, мысленно спрашивал Апфельбаум, наливая себе грога и одновременно болтая с окружающими, - и построил тюрьму?" - "Значит, в этой тюрьме будет сидеть и он, а вернее всего - только он", - отвечал мысленно Веселуха.
Впрочем, вслух они говорили совершенно другие, более серьезные и практические вещи, а подобных легкомысленных предметов избегали. Так всегда люди порядочные не говорят о том, что больше всего их беспокоит, и не чешут там, где больше всего чешется. Веселуха сидел, как изваяние, положив руки на колени, - над ушами блестели металлическим блеском отросшие волосы, и глаза улыбались окружающим.
Собственно говоря, дальше они могли бы никуда не лететь, потому что приборов с собой у них больше не было, а количество заявок росло в геометрической пропорции, - но Паша Ненашев, проявив римскую доблесть, смотался в Петербург за еще одним прибором. Ждали его всего сутки; за это время госпожа Денежкина успела найти под елкой чей-то кулон с александритом и посмотреть, как делают дырки в сыре, Рябинин истратил половину зарплаты на подъемник, а Веселуха с женой, наоборот, заработали.
Дело было так: в одной из семнадцати пивных, расположенных в долине, сидели немцы и разные иностранцы; ночь шла на чистое небо, смех слышался у огня. Все было тихо и мирно, как вдруг круть - со скрежетом дверь кэк шмяк! Кто это так хлопает дверью, с неудовольствием подумали немцы, - обернулись и увидели высокого господина с гитарой, а с ним шла дама такой обалденной красоты, что немцы восхищенно переглянулись, и подавились черной травой, которой было приправлено в тот вечер мясо, а иностранцы - так те даже разулыбались. Но главное - с их приходом как будто ток прошел, как будто свежим ветром повеяло, и все почувствовали некоторый душевный подъем.