В непоколебимой вышине.
Над возмущенною Невою
Стоит с простертою рукою
Кумир на бронзовом коне.
Он также восхищался памятником скульптора Э. Фальконе, увековечившего образ Петра Первого, и любовался им каждый раз, проходя мимо.
Александр сладко потянулся и задумался. За перегородкой мирно спала мать. Комнату он перегородил. Большую часть отдал матери, несмотря на ее протесты, а сам занял меньшую с одним окном и диваном — он очень любил читать и часто зачитывался далеко за полночь. Сквозь дрему он услышал два звонка в дверь, но не обратил на них никакого внимания. К Демьяновым было четыре звонка, остальные — к соседям.
За дверью послышался громкий топот, зазвучали резкие голоса. В дверь настойчиво постучали.
Быстро натягивая брюки, Александр спросил:
— Кто там?
— Откройте. Комендант.
Демьянов открыл дверь. За спиной коменданта стояли еще три человека в кожаных куртках. Один из них — в бескозырке, с надписью на ленточке «Аврора». Из своей комнаты в наспех накинутом халатике, заспанная и испуганная, появилась мать. Первый вопрос, заданный вошедшими, был предельно вежлив:
— Александр Петрович Демьянов?
— Да. Чем могу служить? — в свою очередь спокойно спросил Александр, а у самого сердце непроизвольно екнуло: «Чекисты…
Старший предъявил свои документы и ордер на обыск.
— Простите, но я ничего не понимаю. Объясните, пожалуйста, в чем, собственно, дело?
— Объяснять будем не мы и не сейчас, а сейчас… пригласите понятых, — и с этими словами старший прошел в глубь комнаты.
Понятыми взяли соседей. У старика соседа, бывшего дворника Демьяновых, было строгое лицо, на котором порой скользила виноватая улыбка, говорящая: «Простите, барыня, но я тут ни при чем». Пришедшая с ним баба, одних лет с Александром, не то его дочь, не то родственница, толстая и неопрятно одетая, постоянно улыбалась и ехидно смотрела на Марию Николаевну. Весь вид ее говорил: «Где муха ни летала, а к пауку попала».
Мать молча села на диван и невольно прикрыла полой халата лежавшую рядом книгу. Старший тут же подскочил к ней:
— Позвольте, гражданочка, — и книга оказалась в его руках. — «Поэты Германии и Австрии XVIII века», — прочел он. — Гёте, Шиллер, Гейне…
Полистав книгу, он пристально посмотрел на Александра и передал сборник человеку в бескозырке.
Старший сел на табурет, поставленный посреди комнаты, закинул ногу на ногу и скомандовал:
— Приступайте.
Матрос и человек в кожанке начали обыск. Они педантично перетряхивали книги, которые так любовно собирал Александр. Некоторые из них сохранились еще от старых времен, но пришедшим людям вряд ли это было интересно. Александр молча сидел на диване рядом с матерью. Поначалу он пытался что-то сказать, но потом вспомнил свои мытарства по разным учреждениям, где ему всегда безнадежно отказывали, указывая пальцем на графу в анкете, им же заполненную. В графе «социальное происхождение» значилось: из дворян.