Даже теперь, по прошествии без малого тридцати лет, он не мог забыть морду Маффина, его черный нос между прутьев, проникновенный взгляд, словно говоривший: «Не бросай меня!» Маффин остался один и наверняка был усыплен. Очевидно, последняя его мысль была о предательстве Грега.
То же чувствовала сейчас эта женщина: заброшенность, безнадежность. Доджер поднял ей настроение, но ненадолго.
Перестав гладить Доджера, Лаки поднялась и окинула притихшую толпу таким уничтожающим взглядом, что люди не могли не устыдиться. У нее внезапно появилась царственная осанка, и эта молниеносная перемена застала врасплох всех, включая Грега. Но уже через несколько секунд он понял, что чувство собственного достоинства — единственное, что осталось у этой женщины.
Толпа пристыженно смотрела, как она, гордо откинув голову, подошла к своей койке и села, отвернувшись от всех. Волосы упали ей на лицо, заслонив глаза, зато обнажив выстриженный квадрат на затылке.
Грег не мог больше сдерживать негодование. Вцепившись тюремщику в глотку, он закричал:
— Прочь отсюда! Все вон!
Почему ее не оставляют в покое? У Лаки был ответ на этот вопрос: слишком велико всеобщее желание поглазеть, похихикать, поиздеваться над неполноценным существом. Расхаживая по камере, она старалась не обращать внимания на любопытных и упорно считала шаги.
Появление Доджера Лаки расценила как счастье. Наконец-то нашлось существо, пусть четвероногое, которое радо встрече с ней. Потом она сообразила: где Доджер, там и Грег.
Его голос полоснул толпу, как острое бритвенное лезвие. Тюремное помещение заполнилось поспешным шарканьем подошв. Зеваки послушно ретировались, и она молила Бога, чтобы Грег тоже ушел. Он не должен видеть ее в таком состоянии!
Последние дни Лаки не давала покоя мысль, что она не заслужила спасения. Желающих ее опознать не нашлось. Вдобавок к остальным несчастьям, ей предъявил иск владелец автомобиля. Общественный защитник, назначенный ей судом, не сомневался в обвинительном приговоре.
Лаки и так считала, что опустилась на самое дно, а тут еще Коди Бракстон сообщил, что на ней была теннисная туфля некоей погибшей женщины. Напрасно она ломала голову, придумывая достоверное оправдание; от мрачных мыслей не хотелось жить. Она помнила, как надевала туфлю в палатке Грега, зная, что она чужая. Но откуда взялась эта чертова туфля?
Фантазия подсказывала различные сценарии, но из каждого вытекало, что она замешана в каком-то преступлении. А шеф полиции был в этом свято уверен. Недаром он возобновил следствие по делу о гибели туристки.