Она сунула документы в свою сумочку, в которой, помимо косметички, хранился почти неразлучный с ней револьвер «смит-вессон», модель 58, преподнесенный ей, кстати, с дарственной гравировкой, начальством этих двух не слишком приветливых полицейских.
— В чем дело? — заметив, что полицейские и не подумали исполнить ее просьбу, поинтересовалась у них Колхауэр. — Мне нужно на 70-ю улицу!
— Вы уже слышали, мэм, — вполне миролюбиво сказал один из копов. — Проезд в том направлении временно закрыт. Настоятельно предлагаю вам вернуться на Глендейл-роуд!
— За разъяснениями вам лучше всего обратиться в пресс-службу департамента, — добавил другой. — Телефон офиса, смею надеяться, вам хорошо известен.
Заметив, что журналистка подняла боковое стекло и, следовательно, не желает больше с ними общаться, оба полицейских направились к своей машине. Даже если бы они, вопреки полученным от начальства инструкциям, вздумали ее пропустить, то уже через полторы сотни метров она уперлась бы в мощный полицейский кордон. Вступать в разговоры с телевизионщиками и прессой всем без исключения копам категорически запрещено. Силком, конечно, эту Колхауэр отсюда не заставишь убраться, — крупный скандал в таком случае гарантирован, — но и за оцепление, как это прежде часто бывало, ее никто не пропустит; так что пронырливой журналистке здесь явно ничего не светит.
— Она кому-то звонит из машины, — сказал полицейский, занявший место водителя. — Ставлю двадцатку, что она не стронется с места, покуда сюда не примчится кто-нибудь из начальства.
— На этот раз ее ждет полный облом, — сказал его товарищ, памятуя о суровых распоряжениях руководителей спецоперацией. — А она, я вблизи разглядел, настоящая красотка.
— Ты прав. Эту девочку, если хочешь знать, дружище, мечтает трахнуть каждый на нашем полицейском участке…
Элизабет на несколько секунд погрузилась в размышления. Разумнее всего, пожалуй, в нынешней ситуации, было бы не идти на обострение отношений с полицейскими властями. Иными словами, ей следовало вернуться в свой небольшой уютный домик, — всего четверть часа езды отсюда, — который она делит на двоих с экономкой, улечься в кроватку и приняться досматривать сладкие предрассветные сны. Она ведь уже привыкла коротать ночи в одиночестве: за последние два года у нее не было серьезных и сколь-нибудь длительных отношений с мужчинами, так что место любимого и единственного в ее сердце все еще вакантно.
Рядового обывателя в столь неурочный час из дома палкой не выгнать. Про копов все понятно. У них работа такая: днем и ночью ловить преступный элемент и следить за порядком. Они за это деньги получают. А ей-то зачем, спрашивается, сдалась вся эта кутерьма? Зачем ей эти сложности? Происходило бы нечто подобное лет пять тому назад, так и вопросов бы не было. Тогда она была сопливой девчонкой, рядовым репортером. Все было ей интересно, все в диковинку. Она считала свою работу очень важной, хотя временами ремесло давалось ей тяжело — особенно когда она работала в отделе криминальной хроники. Но ведь ее карьера развивается успешно, и сейчас, в свои двадцать восемь, она один из ведущих авторов респектабельной «Лос-Анджелес таймс», а еще раз в две недели ведет собственную сорокапятиминутную передачу на телевидении, посвященную разоблачению коррупции и различным криминальным событиям.