— Ормонд, — позвал король, оглянувшись, — пойдемте с нами, и вы, Арлингтон, тоже.
Карл последовал в соседний кабинет и, усевшись сам, пригласил сесть свою гостью.
— Не нужно, государь, — ответила графиня. Она помолчала с минуту, словно собираясь с духом, а затем заговорила решительно: — Ваше величество справедливо заметили, что только важная причина могла вызвать меня из моего уединенного обиталища. Я не явилась сюда, когда владения моего сына, владения, доставшиеся ему по наследству от отца, который погиб за вас, государь, были отняты у пего под предлогом восстановления справедливости, а на самом деле для того, чтобы удовлетворить алчность бунтовщика Фэрфакса и возместить расточительность его зятя Бакингема.
— Выражения ваши слишком суровы, миледи, — сказал король. — Насколько мы помним, вы были подвергнуты законному наказанию за совершение насильственного акта по определению нашего суда и законов, хотя я сам согласился бы назвать ваш поступок благородным мщением. Но то, что оправдывается законами чести, часто может иметь весьма неприятные последствия по законам писаного права.
— Государь, я пришла сюда не для того, чтобы оспаривать отнятые у моего сына, разоренные владения, — возразила графиня. — Я только прошу вас отдать должное терпению, с каким я снесла этот удар. Я пришла сюда, чтобы вступиться за честь рода Дерби, которая дороже мне всех наших сокровищ и земель.
— Но кто осмелился задеть честь рода Дерби? — спросил король. — Даю слово, вы первая сообщаете мне эту новость.
— Было ли напечатано хоть одно «Повествование», как называются здесь дикие выдумки о заговоре папистов — мнимом заговоре, говорю я, — где не была бы затронута и запятнана честь нашего рода? И разве не подвергается опасности жизнь двух благородных джентльменов, отца и сына, свойственников рода Стэнли, по делу, в коем нам первым предъявлено обвинение в государственном преступлении?
Карл обернулся к Ормонду и Арлингтону и сказал с улыбкой:
— Смелость графини посрамляет пас, которым не хватило отваги. Чьи уста дерзнули бы назвать мнимым очевидный заговор папистов или именовать дикими выдумками показания свидетелей, избавивших пас от кинжалов убийц? Однако, миледи, — добавил он, — отдавая дань восхищения вашему великодушному вмешательству в дело Певерилов, должен сказать вам, что теперь в нем нет нужды: сегодня поутру они оправданы.
— Слава богу! — воскликнула графиня, благоговейно сложив руки. — Я лишилась сна с тех пор, как узнала, в чем их обвиняют, и приняла решение искать справедливости у вашего величества или предать себя в жертву народным предрассудкам, надеясь этим спасти жизнь моих благородных и великодушных друзей, на которых подозрение пало только потому — или главным образом потому, — что они связаны дружбой с нами. Значит, они оправданы?