Агриколь поспешно возвратился.
— Это ветер захлопнул калитку, должно быть: я снова ее открыл и заложил камнем… но надо торопиться…
— Как же узнать окна бедных девочек? — с отчаянием воскликнул Дагобер.
— И правда! Что же теперь делать?
— Позвать так, на авось, нельзя… Можно поднять тревогу, если ошибемся.
— Боже мой! — с возрастающим отчаянием сказал Агриколь, — прийти сюда, быть уже под их окнами и не знать…
— Делать нечего… рискнем наугад… будь что будет!
— То есть как это?
— Я позову громко Розу и Бланш… Бедные девочки в горе: не может быть, чтобы они спали… Услыхав мой голос, они сразу вскочат, и та, которую заперли во втором этаже, с помощью простыни, через пять минут спустится к нам. Что касается другой, которая внизу, то если ее окно не заделано решеткой, так и говорить нечего: через мгновение она будет у нас… а то придется выломать решетку.
— Но все же, отец, возможно ли это?
— Может быть, все же услышат только они?
— А если другие услышат? Тогда все пропало?
— Почем знать! Пока сообразят, да пока отопрут двери, пока позовут сторожей, мы успеем, может быть, вернуть сирот и удрать через маленькую калитку…
— Опасно… Но иного я не вижу!
— Если мужчин только двое, то мы с Угрюмом с ними справимся, а ты тем временем похитишь девочек, если тревогу подымут раньше, чем мы закончим…
— Батюшка! есть ведь средство… и самое верное! — воскликнул Агриколь. — Горбунья ведь рассказывала, что мадемуазель де Кардовилль переговаривалась знаками с Розой и Бланш.
— Да.
— Ну, так она несомненно знает окна их комнат, если бедняжки ей отвечали.
— Верно… пойдем скорей за ней… Но как узнать?..
— Горбунья сказала, что над ее окном есть нечто вроде навеса…
— Идем скорее… проломать забор ничего не стоит… С тобой железная полоса?
— Вот она.
— Идем… идем!
Через несколько секунд три доски были взломаны в заборе, и Агриколь пролез через отверстие.
— Ты, батюшка, карауль здесь, — сказал он отцу, отправляясь в сад больницы доктора Балейнье.
Окно, о котором говорила Горбунья, узнать было нетрудно. Оно было высоко и широко, над ним помещался навес; несомненно, прежде это окно было дверью, но теперь его на треть заделали, и несколько железных полос, расположенных на довольно большом друг от друга расстоянии, защищали его извне.
Дождь прекратился. Луна, выйдя из-за туч, которые ее до сих пор скрывали, полным светом озаряла павильон. Агриколь, приблизившись к окну, увидел, что комната погружена во мрак и только в глубине через полуоткрытую дверь пробивается довольно сильный свет. Кузнец, надеясь, что Адриенна не спит, легонько постучал в окно.