* * *
Палмер уже привыкал к некоторым странностям своих попутчиков. Но в этот раз необычность их поведения превысила все нормы. Происходило что-то весьма странное и непонятное для него.
Он как раз думал об этом, направляясь из каюты в общий зал. И чем больше он размышлял, тем более убеждался, что происходит нечто из ряда вон выходящее. С каждым днем корабль приближался к Солнцу. Но, вместо того чтобы радоваться этому, что было бы вполне естественно, солариане впадали во все большую меланхолию. Вместо обычного смеха и шуток в каюткомпании царила теперь атмосфера смутного беспокойства и напряженности, на лицах чаще можно было увидеть нахмуренные брови или задумчиво-отстраненное выражение, чем улыбку или искрометный взгляд.
Разговоры стали какими-то вялыми, банальными, велись вполголоса и часто неожиданно прерывались без видимой к тому причины…
Чем бы ни было это вызвано, солариане не могли или не хотели разделить это с Палмером. Между ними вставала стена непонимания, и любая инициатива с его стороны преодолеть эту стену натыкалась на вежливые уклончивые ответы.
По известным только им причинам солариане старались что-то скрыть от него.
«Ладно, подумал он, входя в кают-компанию, — что бы это ни было, ждать осталось недолго. До Земли не более дня полета.»
Стоя у дверей, Джей обвел взглядом помещение. Свет был приглушен, и в зале царил приятный полумрак. Макс и Линда, эта, ставшее в последнее время совершенно неразлучной, пара, сидели на канапе и, по обыкновению, были поглощены своим телепатическим общением. Фран с рассеянным видом листала книгу. Робин стояла рядом с музыкальным центром. Увидев Палмера, она приглашающе кивнула ему головой, включила и села на диван. Палмер пристроился рядом.
Он уже было раскрыл рот, собираясь сказать какуюто банальность, когда раздались первые такты музыки. Звуки не походили ни на что слышанное им ранее. Мелодия быстро переходила от одной темы к другой, перескакивала с одного ритма на другой, без конца меняя стиль. Даже инструменты чередовались в неясной последовательности; сначала звучали обычные струнные, из которых затем остались лишь гитара и банд, потом они внезапно сменились простыми тамбурами с последовавшей следом всей группы ударных, затем вновь флейты и тамбуры, и еще какие-то совершенно незнакомые инструменты.
Тембр, настроение, тональность отдельных частей произведения варьировались каждые несколько секунд. То мощно звучал симфонический оркестр, то эту же мелодию подхватывали народные ансамбли, которые внезапно передавали эстафету духовым или электронным инструментам. Однако удивительное единство сливало все столь различные элементы в один гармоничный ансамбль.