– Устала?
– Да, а ты?
– Совершенно выдохся.
Он отпустил ее и заглянул в лицо:
– Ну что ж, я думаю, мы можем уйти. Давай взглянем еще раз на ребенка и попрощаемся с Лизой.
В соседней комнате молодые родители представляли собой трогательное зрелище со своим умытым краснолицым младенцем, завернутым теперь уже в розовое одеяльце. Лиза и Марк светились любовью и счастьем. Казалось даже, что просто грех отвлекать их прощанием.
Бесс попрощалась первой, наклонилась к Лизе, касаясь ее волос, поцеловала в щеку, затем ребенка в головку.
– Спокойной ночи, дорогая. Увидимся вечером. Спасибо тебе, что ты дала нам возможность участвовать в происшедшем.
Майкл тоже поцеловал дочь и ребенка, обуреваемый теми же эмоциями, что и Бесс.
– Я не хотел приходить сегодня, но рад, что это сделал. Спасибо, дорогая.
Они поздравили и обняли Марка и ушли из больницы вместе.
Рассвет был уже близок. На деревьях зачирикали воробьи. Цвет неба менялся от глубокого синего до лавандового. Ночная роса, казалось, поднялась в воздух, и он стал влажным. Стоянка для машин посетителей была почти пуста.
Приближаясь к машине Бесс, Майкл взял ее за руку:
– Пройти через это было нелегко, правда?
– Я чувствую себя так, как будто бы я сама родила.
– Держу пари, что это так. Я никогда не рожал, но мне кажется, как будто это сделал я!
– Интересно, что, когда я рожала сама, это чудо новой жизни не так сильно потрясло меня, как сейчас. Видно, я была слишком занята другим.
– Я тоже. Ждал в другой комнате. Жаль, что тогда этого нельзя было и я не мог быть с тобой в родильной, как Марк с Лизой.
Они подошли к ее машине и остановились, но Майкл продолжал держать ее за руку.
– Ты можешь в это поверить, Бесс? Мы дедушка и бабушка.
Она улыбнулась ему:
– И очень усталые. Ты сегодня должен идти на работу?
– Не пойду. А ты?
– Должна бы, но скорее всего поручу все Хидер. Наверное, посплю часика два, а затем снова сюда, взглянуть на Лизу и ее малыша.
– Я тоже.
Вроде больше сказать было нечего. Нужно идти: ему – в свою квартиру, ей – в свой дом на Третьей авеню.
Они провели изнурительную ночь. Болели глаза. Болели спины, но они продолжали стоять, держась за руки, хотя это было бессмысленно. Кто-то должен был двинуться первым.
– Ладно, – наконец произнесла она, – увидимся.
– Хорошо, – отозвался он, – увидимся.
Бесс заставила себя оторваться от него. Села в свою машину, а он стоял, положив руки на открытую дверцу своей, смотрел, как она вставляет ключ в зажигание и запускает мотор. Майкл захлопнул дверцу. Бесс тронулась с места и, заметив, как опечалилось его лицо, показала ему двумя пальцами знак победы.