Когда кондиционер погнал в кабину прохладный воздух, Гарднер захлопнул дверцы и вынул из нагрудного кармана зеленую регистрационную карточку Кента. На ней значился адрес, выведенный аккуратным, почти чертежным шрифтом. Том и сам писал почти так же. Семья Аренс жила в районе новостроек, в богатой его части, расположенной на холмах западного берега озера Хэвиленд в предместьях Сан-Паул Хайте. После восемнадцати лет работы директор школы знал все окрестности почти так же хорошо, как полицейские.
Направляясь по адресу, он чувствовал себя законченным донжуаном, в душе желая, чтобы Моники Аренс не оказалось дома, а разумом понимая, что нет никакого смысла оттягивать неизбежное: какова бы ни была правда, он должен ее выяснить, и чем скорее, тем лучше.
Дом семьи Аренс оказался внушительным двухэтажным сооружением из известняка и серого кирпича, с крышей оригинальной формы и гаражом на три машины. Он стоял на вершине холма, и к нему вела довольно крутая подъездная дорога.
Том остановился внизу, медленно вышел, придерживая открытую дверцу автомобиля и рассматривая дом. Участок еще не был обложен дерном, но земляные работы уже завершались, посадка деревьев и кустарников закончилась. Все это наверняка стоило уйму денег. Подъездной путь сиял на солнце белым бетоном. Только что вымощенная тропинка вела от него вверх, к центральному входу.
Моника Аренс действительно многого добилась в жизни.
Гарднер захлопнул дверцу автомобиля и направился к дому, стараясь заглушить внутренний голос, побуждающий его вернуться, сесть в машину и убраться отсюда как можно скорее.
Он не мог так поступить.
Том позвонил в дверь и, крутя на указательном пальце ключи, со страхом подумал, что сейчас Моника ему откроет, и после этого вся его жизнь может перемениться.
Появившись на пороге, Моника с неприкрытым удивлением уставилась на Гарднера. На ней были веревочные туфли и свободное платье мешковидного стиля до середины икр. Ему никогда не нравился такой бесформенный покрой, и Клэр не носила таких платьев, потому что ей они тоже не нравились.
— Привет, Моника, — наконец проговорил он.
— Не думаю, что тебе следовало приходить.
— Я решил, что нам надо поговорить. — Он не убирал ключи, чтобы не пришлось их доставать, если она захлопнет дверь у него перед носом. Монику явно не радовал его визит, она не отпускала дверную ручку, а ее лицо было неподвижно, лишено всякого намека на гостеприимство. — Ты так не считаешь? — спросил Том, горло у него перехватило от волнения, и слова с трудом просачивались сквозь нервный комок.