— Я люблю тебя, Скай, — прошептал Найл, когда буря утихла и они лежали, обнявшись. — Может быть, когда-нибудь и ты вновь полюбишь меня, а пока за все тебе спасибо!
— Я больше не буду отвергать тебя, Найл. Что же до остального — нам придется начать все снова: тебе и мне. То, что было между нами когда-то, не имеет значения по сравнению с тем, что может возникнуть теперь. Ты должен смириться в сердце, что я любила двух других мужчин, и принять правду с такой же готовностью, с какой принял плоды моей связи с ними. Разве это трудно сделать? Я ведь поняла, когда, посчитав меня мертвой, ты обратился к бедной Констанце. Эти люди ворвались в наши Жизни на такое короткое время, а теперь, по воле Божьей, мы снова одиноки. Мы начнем все сначала, и, Бог даст, я смогу тебя полюбить.
Это было больше, чем Найл смел надеяться. Сжав жену в объятиях, он крепко уснул, а она долго лежала без сна, довольная, что помирилась с мужем.
И другие обитатели замка вскоре поняли, что между графиней и ее новым супругом наступил мир. Лето обещало быть приятным. Когда королева направила им приглашения прибыть ко двору, Найл извинился и просил разрешения провести медовый месяц в уединении. Елизавета, уважая любовь, дала монаршье согласие. ***
День на праздник первого мая выдался теплым и безветренным. Яблони стояли в цвету, распустилась душистая сирень. На деревенском лугу, ко всеобщему восхищению, установили майское дерево26, приехали музыканты и танцоры. Люди из замка и деревенские жители — все собрались на представление. На краю луга соорудили помост, и с него четырехлетний граф Линмутский с помощью матери и отчима руководил праздником. Тут же сидели госпожа Сесили и малышка Виллоу. Робби сделал ее наследницей и официально удочерил девочку. Теперь он отправился в дальнее плавание, и сестре было грустно и одиноко.
Двенадцать танцоров нарядились в зеленые, красные, желтые, голубые костюмы, украшенные белыми, серебряными и золотыми лентами. На них весело звенели колокольчики. Из пяти музыкантов двое играли на тростниковых свирелях, двое на барабанах и один на волынке. Танцоры разбились в группы по три и начали приплясывать в такт музыке. Развлечение оказалось великолепным, и глаза юного графа и его сестры светились от восторга.
Теперь дети Скай чувствовали себя лучше, чем когда-либо со времени смерти Джеффри Саутвуда и маленького братика: неожиданные появления бывшего опекуна Робина лорда Дадли пугали их обоих. Хотя и недостаточно взрослые, они понимали, что лорд Дадли неприятен матери, и боялись за Скай и за себя. Теперь все стало на свои места: мать и Найл весело смеялись, как расшалившиеся дети, и проводили большую часть времени в спальне. Ни Робин, ни Виллоу не могли взять в толк, почему их родители так много спят.