Я шел, а ураганные порывы ветра гнули меня к земле, пытаясь вырвать из рук импровизированный белый флаг. Под черно-фиолетовыми, в багровых отсветах небесами меня не отпускало гнетущее чувство обреченности, и чудилось: наш мир целиком перекочевал в Аид.
На последних саженях показавшегося столь долгим пути меня посетила безумная мысль: на самом деле никакой «Белой воли» нет и в помине, все это провокация, нас подставили, столкнули лбами и теперь, потирая руки, наблюдают за начавшейся бойней. Но думать об этом было некогда, да и что толку…
Я благополучно добрался до парадной лестницы, превращенной в хорошо укрепленную позицию с пулеметными гнездами по бокам. Назар Шульгин не стал ко мне выходить — прислал Воеводу города Перцовска, что основан легендарным батькой Перцем на северной границе губернии.
Я плохо знал этого подтянутого красавца усача с демонически-мрачным лицом и с левой рукой на черной перевязи. Звали его Андреем Хржанским. За время службы в Каменске я дважды с ним разговаривал, но так и не сложил мнения. Он казался мне похожим на хрестоматийного императорского гвардейца — выпивоху, волокиту и дуэлянта, который способен проявить безрассудную храбрость в бою. Явно благородного происхождения — скорей всего из великосветских служилых дворян.
— Чем обязаны, господин Пришвин? — окинув меня презрительным взглядом и скривив губы, осведомился Хржанский. Я был ему противен, что он и желал показать.
— Я пришел предложить вам почетную сдачу. Сопротивление бесполезно. В наших руках огневая мощь гарнизона. Во избежание бессмысленного кровопролития вы обязаны сложить оружие.
— Не позорьте Гильдию. Истинные и-чу не сдаются, — выцедил Андрей Хржанский сквозь зубы. С каким удовольствием он отхлестал бы меня перчатками по щекам!
— Истинные и-чу никогда не нарушат священную клятву. Вы растоптали традиции Гильдии, а теперь меня стыдите? — Он разозлил меня, но я сдерживался — только древко опущенного флага поскрипывало в руках. — Передайте наши предложения Воеводе — и хватит болтать! Я буду ждать ответа.
Хржанский побледнел — до этакой голубизны, круто развернулся и, взлетев по ступеням, скрылся за огромными дубовыми дверями. Ждать пришлось долго. По крайней мере, так мне показалось.
Ветер откуда-то принес на площадь рваный предвыборный плакат с лицом Президента, с шуршанием протащил под Триумфальной аркой и, подняв в воздух, швырнул к моим ногам. Потом на фоне дымно-грозовых туч промелькнули три золотые искры — неужто кони-птицы рароги слетаются на огонь? Значит, пожару долго не угаснуть.