— Я помню.
— Я тебя беру.
По-видимому, слова эти произнес не Блэар, а кто-то другой за него, потому что, услышав их, он сам был поражен не меньше, чем Шарлотта, сумевшая уловить это его удивление.
— Ты серьезно?
— Да. — Ему не хотелось думать об этом, тема не допускала возможности рационального ее обдумывания.
— Тебе как, понравилась Роза?
— Она начинала мне нравиться.
— Понравилась девушка, которая пьет джин и затаскивает тебя в свою постель? А как же Шарлотта: она ведь не спешит раздеться и вполне способна думать самостоятельно?
— Она тоже может ехать с нами. Я предлагаю вам обеим побег.
— Самое странное предложение, какое мне приходилось слышать! Я польщена, Блэар. Честное слово.
— Можем ехать, как только я получу у твоего отца причитающуюся мне сумму.
Она откинула волосы с глаз:
— Какая из нас выйдет пара!
— Убийственная.
Шарлотта посмотрела в глубь туннеля, как будто там, в темноте, перед ней вырисовывалась картина ее будущего. Блэару и самому уже тоже начинало казаться, что он что-то там видит, но картинка, приближаясь к нему, теряла очертания и расплывалась.
— Я не могу.
— Почему? Когда ты была Розой, ты сама этого хотела.
— Когда я была Розой. Но я Хэнни.
— Да, это действительно большая разница.
— Я хочу сказать, что на мне лежит ответственность. «Дом».
— Нет, ты хочешь сказать, что существуют классовые различия, разница в образовании, что у тебя есть настоящее имя, Роза — лишь вольная девица из Манчестера; а какое настоящее имя у меня, Бог его знает. Как же ты можешь отправиться в путешествие со мной, когда у тебя есть перспектива остаться в великолепном имении один на один с убийцей? И вообще, мое предложение несерьезно? Возможно. Но мне понравилось, как ты играла в женщину. Это была лучшая женщина, какую мне доводилось видеть.
— Ты невозможен.
— По-моему, мы оба невозможны.
— Недалеко же мы продвинулись, верно? — усмехнулась она.
— Верно, — согласился Блэар. Он не обратил внимания на то, сколь грустной вышла ее усмешка. С его точки зрения, они снова оказались в положении, когда каждое сказанное ими слово превращалось в разящий удар.
Она отвернулась, глядя на этот раз как бы в никуда.
— И что ты собираешься делать? — спросила она. — Исчезнуть?
— Это твои знакомые имеют обыкновение исчезать. На свадьбе меня не будет, но подарок я тебе пришлю.
— Какой же?
— Мэйпоула.
— Ты знаешь, где Джон?
— Скажем так: я знаю, где его найти.
Казалось, ночь выплеснулась из ствола шахты Хэнни, затопила шахтный двор, его постройки, навесы и копер, и теперь все это молчаливо стояло, будто погруженное в воду по самые облака. Не стучали железнодорожные вагоны, не звенели вагонетки, ползущие к верхней части сортировочного навеса, не грохотал сортируемый уголь, не переругивались между собой женщины, не было очереди вполголоса переговаривающихся друг с другом шахтеров перед клетью. Полные тишина и темнота резко контрастировали с оживлением на шахтном дворе по рабочим дням; сейчас же паровозы неподвижно, как мертвые, стояли на путях, а копер возвышался посреди теней незажженным маяком.