— Он был истинный фанатик, — ответил Хэнни. — Хуже любого методиста.
— Ну так почему не предположить, что он мог отправиться проповедовать и под землю? Вернувшись из шахты, я в который раз перечитал, что писали тогда газеты. Двенадцать погибших были из числа рабочих, нанимаемых на один день. Еще десять тел очень сильно обгорели. Возможно, среди них был и Мэйпоул, но без эксгумации тел установить это невозможно.
— Блэар! Люди в Уигане не ждут от жизни ничего, кроме достойных похорон. Шахтеры экономят на всем, лишь бы, когда они умрут, их повезли на приличном катафалке, запряженном черными лошадьми под черными попонами. А вы хотите, чтобы епископ занялся откапыванием тех, кто совсем недавно ушел в мир иной?!
— Если Мэйпоул действительно лежит в одной из этих могил, то чем скорее мы откопаем его, тем лучше.
— Чудесная перспектива! Последний бунт случился в Уигане двадцать лет назад. Шахтеры тогда разграбили весь город, а полицейские укрылись в местной тюрьме, заперлись там и сидели, пока не подоспели отряды ополчения. И все это, замечу вам, случилось из-за такой чепухи, как размер зарплаты, а вовсе не по причине осквернения могил.
— А может быть…
— Может быть, что?
— Может быть, Мэйпоул просто удрал и сейчас с удовольствием транжирит ваш Библейский фонд где-нибудь в Нью-Йорке или в Новом Южном Уэльсе. В таком случае я его никогда не отыщу. Но сейчас вы по крайней мере одно знаете точно: в вашей шахте его нет. Именно это, насколько я понимаю, вы и хотели выяснить. Вам не хотелось снова начинать расследование взрыва на шахте, но тем более не хотелось, чтобы кто-нибудь наткнулся под землей на труп викария. Вот вы и нацелили меня на то, чтобы я выяснил, там он или нет, и добились этого весьма просто — приказали бедняге Леверетту утаить от меня информацию, на которую я наверняка легко выйду сам. Были уверены: стоит только мне узнать, что в тот же день был взрыв и погибли семьдесят шесть человек, я сам приду к нужным вам умозаключениям.
Хэнни внимательно слушал, лицо его ничего не выражало. «Нет, — подумал Блэар, — на наместника он сейчас не похож, на епископа тем более». Хэнни выглядел гораздо сильнее и влиятельнее любого епископа или наместника — как собственник, настоящий собственник в своих владениях. Услыхав едва различимый глухой звук, Хэнни глянул вниз, на лежавшую перед ним газету: туда упала и растеклась капелька воды. Хэнни перевел взгляд на окна: стекла были матовыми от осевшей на них влаги.
— Очень влажно. Быть может, и правда завести тут летучих мышей?
— Или тапира, он бы рыхлил цветочные горшки, — предложил Блэар.