— Возможно, наши цели совпадают. Элоатри, руководимая своим видением, попросила меня следовать за полиментальным единством, представленным эйя, келли, Вийей и мальчиком.
Видение. Омилов не произнес этого слова вслух, но глаза его сузились, и Мандериан ощутил прилив эмоций. Закоренелый скептик, Себастьян Омилов сам подвергся власти Сновидения перед отлетом с Ареса, и то, что он испытал, до сих пор не отпускало его.
— Если кто-то из них и понимает, что ищут здесь эйя, то посторонним не говорит.
— Со мной уж точно никто не откровенничал.
Мандериан помолчал, подыскивая слова.
— То, как члены полиментального сообщества понимают друг друга, — это один вопрос. Их общение с посторонними — другой.
Омилов сложил пальцы вместе, опершись подбородком на указательные.
— Что именно вас беспокоит? — подчеркнуто объективным тоном спросил он.
От его внимания не ушло, что я ввел в разговор их имена; напрасно было бы отрицать, что я обеспокоен.
— Вийя наблюдала бой с «Самеди» и гибель Панарха Геласаара глазами Брендона.
Омилов тяжело перевел дыхание:
— Это они вам сказали?
— Никто из них не сказал мне ни слова. Но признаки достаточно красноречивы. Когда мы вошли в выделенную для нас комнату с экраном, Панарх дал понять, что знает о присутствии Вийи. — Мандериан изобразил легкое движение Брендона. — Как он мог знать? Босуэлла на нем не было, и стоял он за капитанским креслом, в стороне от всех остальных.
— Рядом со мной, — тихо произнес Омилов. — А я, разумеется, ничего не знал. Итак... — Омилов уставился в пространство перед собой, поразмыслил и, взглянув в глаза Мандериану, повторил: — Итак! Вы спрашиваете меня не о том, какое значение имеет эта связь для политики или для войны. С этим вопросом вы обратились бы к другим. Вы хотите знать, что это означает в личном плане.
— Должарианку я могу понять, но тонкости мышления Дулу — нет, — признался Мандериан.
— По дулусским понятиям их связь не значит ничего. Возможно, она уже отошла в область воспоминаний. Это упрощает вопрос о политике и о войне. Если их отношения будут продолжаться, вероятность того, что они проявят это публично хотя бы намеком, очень мала. А то, что не существует, не может быть использовано другими.
Мандериан снова пригубил кофе, вспомнив свой сон — и видение, о котором рассказала ему Элоатри.
— И все же их связывают некие узы, которых нам пока понять не дано. Их и еще одного, неизвестного пока человека.
— Если их связывает интерес к Пожирателю Солнц, — улыбнулся Омилов, — будем надеяться, что таинственный незнакомец Верховной Фанессы окажется лицом влиятельным. Боюсь, что мне это понадобится.