— С соседями говорили?
— Обошли до черта и больше квартир…
— С кем он живет?
— Холостой. Обычно его видят с одной и той же молодой бабой. В доме ее не знают.
— Работает?
— В фирме. Где-то на Дмитровском шоссе…
— Где он был вчера? Известно?
— Уезжал! Ставил машину уже в третьем часу ночи…
— Кто это знает?
— Дамочка с десятого этажа видела.
Генерал чуть отпустил удила:
— Самой-то не приснилось?
— Она ждала «неотложку» к матери.
— А когда уехал с вечера?
— Около двадцати… — Савельеву сопутствовала удача, как и любому профессионалу его уровня. — В доме собирали деньги на коллективную антенну. У них украли. Промптова уже не было. Машина у него… «ВАЗ-1103». Я вижу ее сейчас через дорогу… Серого цвета, номерной знак 56…
— Погоди.
— 79… Мозги вывернешь, чтобы запомнить!
— Он дома?
— Только приехал. Один. Номер телефона…
— Так… Не клади трубку!
В кабинете скрипнула дверь.
—Бутурлин! Вовремя зашел… Такое дело!
Переговорили накоротке.
—Нечего нести на ковер… Пусть Савельич слегка пощупает Промптова. Я сам с ним поеду!.. Алло, Савельич, слушаешь?
Комбинация была весьма простой. Заместитель Бутурлина из автомата набрал номер. У Промптова долго не отвечали, наконец хозяин снял трубку:
— Да…
— Мне нужен Промптов… — Савельев отчеканил его данные полностью.
— Это я.
— Добрый вечер!
— Слушаю вас внимательно…
— Есть претензия. Дело такого рода…
Разговор решено было продолжить через тридцать минут на Вадковском.
Толян в машине с тремя оперативниками подъехал к дому. Савельев уже встречал его:
— Бутурлин мне теперь яйца оторвет — почему без него!
— Не боись! Я пришью новые!
Дом был сталинской поры — с высокими окнами, с лепниной на фасаде, с неприглядным двором, — превращенный в общежитие работяг Савеловского направления дороги. Железнодорожное начальство обходило двор вниманием: неубранный с осени уголь, сломанная карусель… Запах нищеты. И ни малейшего намека на попытку подняться. Между подъездами толкались любители совать нос в чужие дела. Все изрядно поддатые. Один из них не замедлил подойти.
— Здорово…
— Отвали… — сразу же агрессивно предупредил Савельев. — Сделай, чтобы тебя искали…
Тот резко развернулся. Опыт социалистического общежития последних лет убеждал: если предложение делается в категоричной форме, то адресат, если он не полный мудак, должен либо тут же молча бить оратора тяжелым по голове, либо тут же линять.
Промптов — на вид лет тридцати пяти, с приятными чертами лица, с армейской выправкой — выглядел спокойным, даже критичным. На нем был стального цвета костюм, кирпичного оттенка галстук. Несмотря на московское нежаркое лето, Промптов успел загореть.